Число власти - Андрей Воронин Страница 28

Направляясь к нему по аллее, Глеб заметил, как профессор раздраженно одернул левый рукав пиджака и посмотрел на часы. Сиверов тоже посмотрел на часы и мысленно кивнул: до назначенного времени рандеву оставалась минута.

— Здравствуйте, Лев Андреевич, — вежливо поздоровался он, останавливаясь около скамьи. — Разрешите присесть?

Арнаутский резко, каким-то птичьим движением вскинул голову и уставился на него сквозь мощные линзы очков. Глеб улыбнулся ему самой корректной из своих улыбок, но это не помогло: выражение лица профессора Арнаутского не стало от этой улыбки ни более приветливым, ни менее сердитым.

— А, — сказал он? — вот и вы. Могли бы не спрашивать разрешения, ведь мой ответ не имеет для вас никакого значения, не так ли?

Голос у него был резкий, скрипучий, и говорил он отрывисто, словно через силу выталкивал слова из глотки.

— Отчего же? — сказал Глеб, продолжая стоять перед ним в пестрой, подвижной тени молодых лип, — Если вы откажетесь со мной разговаривать, я уйду, хотя и буду, несколько обескуражен. Ведь вы же сами согласились встретиться... Неужели только затем, чтобы послать меня ко всем чертям?

— А почему бы и нет? — тон профессора сделался горьким и язвительным, — Почему бы и нет? Ведь я мечтал об этом полжизни! А теперь у меня есть такая возможность. Я совершенно один — жена умерла, дочь давно замужем в Швейцарии, — и бояться мне теперь нечего. Вам больше нечем меня шантажировать, юноша, кроме как моим позором, моей связью с вами...

— Гм... — Сиверов вежливо кашлянул в кулак. — Простите, Лев Андреевич, но я что-то не припомню, когда это я вас шантажировал. Вы меня ни с кем не спутали?

— А вы для меня все на одно лицо, — заявил профессор. — Не вы лично, так другие... Не пойму, зачем вы все время кривляетесь, зачем нужно все время кем-то притворяться? Ведь все знают, кто вы на самом деле...

Глеб начал понемногу терять терпение.

— Все воображают, будто знают, кто мы такие на самом деле, — сказал он. — Все и каждый думают, что обругать совершенно незнакомого, ни в чем не повинного человека — значит совершить гражданский подвиг. Вы сильно припозднились с этим своим подвигом, Лев Андреевич. Его надо было совершить четверть века назад, когда приходили вас вербовать. Но тогда это было опасно, правда? А теперь можно бросаться с гранатой под танк, которого на самом деле нет. Да и граната у вас бумажная... Мне рекомендовали вас как вспыльчивого, но порядочного человека, а вы ведете себя как старая истеричная проститутка! К ней зашли спичек попросить, а она бросается к окну и на всю улицу кричит, что ее насилуют... Извините.

Арнаутский хмыкнул.

— У вас образная речь, — заметил он неожиданно спокойно и едва ли не весело. — Что ж, присядьте, юноша. А вы что же, правда зашли за спичками? Если это очередная ваша хитрость, имейте в виду: стучать на своих коллег я более не намерен.

— Да кому это сейчас надо — чтобы вы стучали на своих коллег? — усаживаясь, устало сказал Глеб.

— И то верно. Стучать-то уж больше не на кого. Кто на пенсии, кто на Западе, кто в земле... А те, что остались... Они действительно никому не нужны. Потому и остались, что никому не нужны. Так чего вы в таком случае от меня хотите?

— Консультации, — сказал Глеб. — Научной консультации, только и всего.

Арнаутский удивленно поднял косматые брови.

— Научной консультации? Вы настолько хорошо разбираетесь в математике?

— Увы, — сказал Глеб. — На уровне командира стрелкового взвода, не более того. Пожалуй, вы правы. Научная консультация — это громко сказано. Пожалуй, популярную лекцию мне будет проще переварить.

— Хорошее дело — точная терминология, — заметил Арнаутский. — И какова же тема предполагаемой лекции?

— Связь математики и нумерологии, — сказал Глеб. — И даже, наверное, не так. Связь нумерологии с реальной жизнью — существует ли она и если существует, то насколько она прочна?

— Ого! — Арнаутский бросил окурок в стоявшую рядом урну, немедленно выудил из кармана своего парусинового пиджака новую папиросу, с шумом продул ее и начал обстоятельно сминать пальцами мундштук. Когда тот принял желаемую сложную форму, профессор сунул сигарету в зубы и прикурил от спички. Глеб заметил, что зубы у него неправдоподобно ровные и белые, явно не свои. — Ого, — повторил профессор. — Вот так вопрос! Кругозор наших спецслужб расширяется буквально на глазах. Или вы просто телевизора насмотрелись, юноша? Как бишь назывался этот убогий сериал?

— Не знаю, — честно признался Глеб. — По телевизору я смотрю только новости, да и то изредка.

— “Икс-файлы”, вот как, — вспомнил профессор. — Не смотрели? Ну и правильно сделали. Так вот, по поводу вашего вопроса... На него можно ответить коротко: связь нумерологии с реальной жизнью, несомненно, существует, а вот насколько она прочна... Не берусь этого сказать, я ведь не нумеролог, а всего-навсего профессор математики. Вы удовлетворены моим ответом?

— Признаться, не совсем, — сказал Сиверов. — Я предпочел бы более развернутую форму.

— Ну, разумеется. Я почему-то так и думал. Нет, вы, ей-богу, меня озадачили. Откуда такой интерес к нумерологии?

— Новые времена — новые песни.

— Ничего себе — новые!

— Ну, в конце концов, все новое — это хорошо забытое старое. Все эти электронные чипы в кастрюлях с супом и кражи постельного белья посредством спутников-шпионов уже порядком навязли в зубах. Всем хочется чего-нибудь новенького, в том числе и преступникам. Вот кое-кто и вспомнил о нумерологии.

— Да, — сказал Арнаутский, — кража постельного белья посредством нумерологии — это действительно что-то новенькое, такого еще не было. Скажите, молодой человек, а вы сами что-нибудь знаете о нумерологии?

— Только то, что смог отыскать в популярной литературе, — с легким смущением признался Глеб. — Там много и очень расплывчато говорится о мистической связи чисел и человеческих судеб, но не приводится ни единого поддающегося проверке доказательства, а так называемые примеры больше напоминают ловкие фокусы.

Арнаутский кивнул.

— Значит, ничего не знаете, — констатировал он. — Популярная литература — она и есть популярная литература. Тем более когда речь идет о нумерологии, которая, как ни крути, имеет какое-то отношение к математике. Вы можете представить себе популярную книгу по математике — такую, чтобы средний обыватель мог хотя бы понять, о чем идет речь, и чтобы она при этом отражала последние достижения фундаментальной науки? Не технологии, а именно науки!

Глеб честно попытался представить себе такую книгу и развел руками.

— Действительно, — сказал он, — получается ни рыба ни мясо. Обыватель заснет на второй странице, а специалист на той же странице придет в дикую ярость, порвет книжку в клочья и пойдет искать автора, чтобы его этими клочьями накормить.