Цену жизни спроси у смерти - Сергей Донской Страница 16

Уже на ощупь он тщательно обработал свое лицо ароматным французским депиляторием, чтобы на ближайшее время не возникало проблем с бритьем. С удовольствием оглаживая непривычно шелковистый подбородок, Сурин угрюмо посмотрел на бутылку серной кислоты и отправился на кухню. Ему осталось хорошенько перекусить, выпить для храбрости и применить кислоту по назначению.

Все эти планы Сурин осуществил, да так исправно, что провалялся в бесчувственном состоянии до следующего утра. Опустив руку с дивана, он нашарил ею сначала пустую бутылку из-под водки, затем – опять же пустую винную посудину и наконец завладел телефонной трубкой.

Пальцы набрали нужный номер с третьей попытки. К этому времени Сурин успел кое-как смочить глотку остатками фанты, и голос его был умеренно сиплым, не более того. Этим подсевшим до хрипотцы голосом, которым раньше Сурин разговаривал лишь во время сильнейшей простуды, он пригласил к телефону Леонида Максимовича Переяславского, представился и попросил прислать за ним машину, что входило в стоимость заранее оплаченных услуг.

То, что выглядит он не самым лучшим образом, Сурин догадывался и без зеркала. Но когда водитель присланной машины поперхнулся при виде его йогуртом, он окончательно понял, что его замысел вновь увенчался успехом.

По дороге в Мацесту лишь дичайшее похмелье мешало Сурину чувствовать себя на вершине блаженства.

* * *

У медсестры Наташи, как и у каждой женщины, имелись свои плюсы и минусы. К ее отрицательным качествам низкорослый Сурин относил ее чересчур внушительную, по его мнению, комплекцию. Зато Наташа ничего не носила под своим белым халатом. Возможность убедиться в этом предоставилась в первый же вечер их знакомства.

За окном было темно, накрапывал скучный дождь. Сурин лежал на кровати, теребя в пальцах стодолларовую купюру. Наташа смотрела на него сверху вниз, склоня голову к плечу, и размышляла, как ответить на заданный ей вопрос.

А сказано было буквально следующее.

– Я понимаю, что в данный момент далеко не красавец, – тоскливо произнес Сурин, когда Наташа оставила на тумбочке поднос с ужином и собралась выходить. – Но именно здесь и именно сейчас мне так одиноко, что… – Он сделал вид, что у него перехватило горло, а сам во время паузы осторожно потрогал языком новенькие пломбы на верхних зубах, которые все еще мешали ему. – Если бы ты, Наташенька, согласилась провести этот вечер со мной, то… – Сурин снова не договорил до конца фразу, продемонстрировав вместо этого заранее заготовленную сотню. – Как тебе мое предложение, Наташенька? Надеюсь, ты не слишком шокирована?

– Шокирована-то я, шокирована, – призналась она после минутного раздумья. – Но с деньгами дома сейчас как раз напряженка, так что…

Тут бы выложить лихим жестом еще одну сотенную, чтобы разом рассеять все колебания симпатичной медсестрички, да только Сурин спешить не стал. Он и ста долларов за Наташину любовь не заплатил бы, если бы у него имелись купюры помельче. Поэтому, продолжая шуршать зеленой бумажкой, Сурин молча ждал. Наживка закинута. Рыбка видит ее, задумчиво шевелит губами. Зачем суетиться понапрасну?

– Нет, – неожиданно сказала Наташа и медленно качнула головой из стороны в сторону. – Придется вам поскучать в одиночестве.

– Это? – он ткнул себя пальцем в лицо.

Она опять отрицательно покачала головой:

– Нет, не в этом дело.

– Тогда в чем? – раздраженно спросил Сурин. А кому приятно, когда ты не можешь купить за свои кровные денежки то, чем уже мысленно завладел и попользовался? Обидно ведь? Еще как обидно!

– Ну… – Наташа замялась.

– Смелее, – нервозно подбодрил ее Сурин, уже догадываясь, что он сейчас услышит, и заранее сатанея от злобы на всех людей, которых природа наградила ростом выше 156,7 сантиметра. В данный момент Наташа стояла первой в этом списке. Уже хотя бы из-за своей видной стати и имени.

Однажды, будучи пятнадцатилетним пацаном, Аркаша Сурин возвратился домой из пионерского лагеря и обнаружил, что подрос за лето на целых 24 миллиметра! Это был не обман зрения, не галлюцинация. Он стоял с угольником и карандашом возле двери, испещренной черточками, и любовался последней отметкой, самой верхней. Перспектива отправляться на перекличку первого сентября, отравлявшая Аркаше все каникулы, перестала казаться ему отвратительной, как все последние годы. Он вырос за месяц почти на два с половиной сантиметра! Если дело пойдет так и дальше, то, глядишь, Аркаша и перестанет быть самым маленьким в своем классе. Это ведь не пустяк, особенно когда тебе пятнадцать.

Так, ребята! Скоренько выстроились по росту! А ты куда, Сурин? Ну-ка, марш на левый фланг!

Аркаша стремился если не на правый, то хотя бы в центр. Походив гоголем перед высоким зеркальным шкафом в родительской спальне, он решил, что самое время навестить одноклассницу Наташу Иванову, к которой он был не просто неравнодушен, а… В общем, распространяться на эту тему Аркаша не любил даже мысленно. Не только потому, что слово «любовь» давалось ему в нежном возрасте значительно труднее, чем самая похабная матерщина. Просто Наташа была высокой девочкой. Высокой и, как говорится, спортивной. В основном из-за ее присутствия выстраивание в шеренгу на уроках физкультуры или на школьных линейках превращалось для Аркаши в унизительную пытку. Но, кажется, эти времена прошли. Ему не терпелось продемонстрировать Наташе, как сильно он вытянулся за время своего отсутствия.

Отправляясь в гости, Аркаша надел новую футболку с красочной англоязычной надписью и такие обтягивающие джинсы, что по лестнице Наташиного подъезда он поднимался несколько раскорячившись, неестественно поднимая плохо сгибающиеся ноги, обутые, кстати, в отцовы туфли, которые были Аркаше великоваты, зато придавали ему еще лишних пару сантиметров роста. Но и этого ему показалось мало. Прежде чем позвонить в Наташину дверь, обитую черным лоснящимся дерматином, Аркаша приподнялся на цыпочки, упираясь пятками в задники туфель. Поза получилась довольно устойчивой, а со стороны было абсолютно не заметно, что Аркашины ступни приподняты над полом. Длинные штанины джинсов, собравшиеся в гармошку, маскировали удачную уловку.

Стоит себе человек, в сторонку поплевывает и ждет, пока ему дверь откроют. Не такой уж маленький человек, между прочим. Прежде «глазок» черной двери находился примерно на уровне переносицы Аркаши. Теперь дырочка уставилась ему в задранный подбородок. Ну, чуточку выше, однако это были мелочи. Главное, что Наташе предоставлялась возможность оценить разительную перемену, произошедшую за лето с Аркашей Суриным, и сделать соответствующие выводы. Он ведь всегда был симпатичным пареньком. Только росточком не вышел.

Наташа открыла дверь, и у Аркаши сразу перехватило дух, как будто ему в грудь огромную сосульку вогнали – холодную и острую. Он как-то не учел, что в пятнадцатилетнем возрасте растет не только он один, а и все его сверстники тоже. Наташа вымахала настолько, что даже подошвы отцовых туфель и стояние на цыпочках не спасали положение Аркаши. Давясь словами, он спросил что-то насчет внеклассного чтения. Наташа что-то ответила, улыбаясь. Минуты две они стояли друг напротив друга, а потом она сказала, что занята, и предложила Аркаше заглянуть как-нибудь в другой раз. «Да, – кивнул он, – да, конечно». – «Тогда пока». Наташа помахала ему ручкой. «Пока», – просипел Аркаша, не двигаясь с места. Не мог же он допустить, чтобы его маленькая хитрость раскрылась!