Цену жизни спроси у смерти - Сергей Донской Страница 15

А страх и тревога терзали Сурина беспрестанно. В тот момент, когда он летел над Черным морем, терзая газету, в которой не мог разобрать ни строчки, все задуманное им уже должно было свершиться. От него уже ничего не зависело, зато он сам всецело зависел от обстоятельств. Обратного пути не было ни в случае успеха, ни в случае неудачи. И вообще, гражданина Сурина Аркадия Викторовича, 30 лет от роду, больше в природе не существовало. Его прошлое было уничтожено, все прежние связи оборваны раз и навсегда, двухкомнатная квартира и автомобиль брошены на произвол судьбы. Маленький кораблик отправился в свое большое плавание. Что ожидало его впереди? Несмотря на одуряющую жару, при мысли об этом Сурин невольно ежился, словно физически ощущал себя обдуваемым всеми семью ветрами.

Он перевел дух только через пять часов после того, как благополучно приземлился в Сочи. Это произошло в душной однокомнатной квартире на улице с призрачным названием имени 50-летия СССР. Проживание здесь было оплачено Суриным на месяц вперед. Он вовсе не собирался торчать здесь так долго, но полагал, что уплаченные им деньги избавят от излишнего любопытства хозяев. Так оно и вышло. Они не стали настаивать на том, чтобы постоялец зарегистрировался в милиции. Приняли у приличного молодого человека двести баксов, проинструктировали его, как пользоваться допотопной газовой колонкой, показали, где хранится сыроватое постельное белье, и оставили его одного.

А вскоре после этого он сидел за чужим кухонным столом, смотрел на трубку нелегально приобретенного сотового телефона, которая только что сообщила ему ошеломляющую новость, и растерянно улыбался. По виду дурак дураком. На самом деле – умница из умниц, богач из богачей, настоящий «о, счастливчик» в квадрате.

Сурин готовился к похищению кредитного транша для Центробанка долго и тщательно. В течение полутора лет он чуть ли не с головой уходил в мониторы компьютеров, оказавшихся в его ведении. Ему пришлось изучить также банковскую систему, и к началу операции Сурин разбирался в финансовых махинациях не хуже всех Геращенок и Дубининых, вместе взятых. Кроме того, он не просто досконально освоил около тридцати сложнейших компьютерных программ, но и создал свою собственную, которую, конечно, теперь не запатентуешь. И, главное, в конечном итоге вся эта многоходовая комбинация, просчитанная и выверенная до секундочки, до последнего байтика, сработала!

Сурин убедился в этом после звонка в Лимасол, где служащие банков проходят обязательные курсы русского языка. В принципе он неплохо умел изъясняться и по-английски, но боялся, что от волнения позабудет все нужные слова и не сумеет выдавить из себя ничего, кроме жалкого «хау ду ю ду». Кроме того, разница во времени с Кипром была не столь ощутимой, как, скажем, с Нью-Йорком или Боготой. Вот почему Сурин остановил выбор на «Попьюлэр бэнк». Тут он действовал наверняка. И все равно его рубаха промокла насквозь уже на первой минуте разговора с оператором банка. А на второй он рванул ее ворот так порывисто, что три или четыре пуговицы, вырванные с «мясом», разлетелись во все стороны и запрыгали по кухонному полу, как отрикошетившие от стен пластмассовые пули.

Все получилось! На безымянном счете далекого кипрского банка осели 70 587 037 долларов 34 цента, которых там прежде не было. Обзванивать остальные банки Сурин сразу даже не стал. Победа и без того была очевидной. Он, который был обречен всю жизнь обеспечивать беспрепятственное прохождение запредельных и попросту потусторонних астрономических сумм, принадлежащих совсем другим людям, в одночасье сам сделался миллиардером. Потому что «Попьюлэр бэнк» был только первой ласточкой. Таких, выбранных Суриным в разных странах, было еще шестнадцать. И в каждом банке, в зависимости от процентной ставки за обслуживание счета, Сурина ожидал сюрприз в виде семидесяти с половиной миллионов долларов!

В убогой сочинской кухоньке настырно гудела изумрудная навозная муха, капала вода из протекающего крана, за окном хрипло голосил мужской голос: «Молоко-о-о!.. Свежие бу-у-улочки!.. Молоко-о-о!..» Если бы операция провалилась, то под эти заунывные причитания Сурин, наверное, и удавился бы с горя. А теперь даже жужжание мухи казалось ему сладчайшей музыкой.

Ж-жизнь продолж-жается! Надейся и ж-жди!! Сурин поцеловал телефонную трубку, принесшую ему радостную весть, и пустился в пляс, задевая то обшарпанный холодильник «Норд», то дребезжащий стеклом буфет. Он задыхался от избытка чувств. Он до последнего мгновения сомневался в том, что его грандиозная афера выгорит. И теперь торжество распирало его грудную клетку, как гелий переполняет воздушный шарик. Его ноги перетаптывались по грязному линолеуму тесной кухни, но сам он чувствовал себя на седьмом небе.

Перед самым сбоем в компьютерной сети Центробанка 1 200 000 000 долларов рассеялись так называемым «веером» по 17 банковским счетам, открытым Суриным во всех концах света. Если бы Интерпол и откопал какие-то из них, то все равно оставшегося должно было хватить Сурину до конца его дней, даже если он воскреснет раз сто, прежде чем умереть окончательно.

Сервер, выполнивший задачу, покончил жизнь самоубийством: отформатировал все жесткие диски подключенных к нему компьютеров и запустил в собственное электронное нутро не менее дюжины вирусов, сожравшие гигабайты его памяти в считанные минуты. Номера банковских телефонов, а также пассворды, или коды счетов, на которых хранились теперь его деньги, Сурин новому компьютеру не доверил. Отныне ему предстояло полагаться только на себя самого, и это было самое разумное решение. После того, как он пошуровал в недрах чужой компьютерной сети, ему вовсе не хотелось убедиться в том, что не он один такой предприимчивый и сообразительный.

Тот памятный день, когда маленький Сурин торжествовал свою грандиозную победу, пролетел незаметно, зато ночь показалась ему бесконечной. Следующие сутки он посвятил переговорам с банками. А затем наступило воскресенье – единственный день, когда в Сочи функционировал небольшой авторынок. Для завершающего штриха Сурину была необходима какая-нибудь кислота – соляная или серная, без разницы. Расхаживать по магазинам и аптекам он не решился, полагая, что поиски могут оказаться или безрезультатными, или слишком уж длительными. Его ведь, несомненно, уже искали по всей стране, а провалить дело на завершающем этапе было бы верхом безрассудства.

Поход на авторынок оказался удачным. В какой-то момент Сурин почувствовал на себе внимательные взгляды нескольких парней совершенно бандитской наружности, но пол-литровая бутылка серной кислоты уже перекочевала в его пакет и он, не теряя времени, поспешил затеряться в толпе, что было не так уж сложно при его невзрачном росте.

Попетляв по улицам и не обнаружив за собой слежки, Сурин с покупками ввалился в свою квартиру и поздравил свое зеркальное отражение в прихожей с очередным успехом. После этого он завесил трюмо изъеденным молью пледом, а зеркало в ванной комнате снял и поставил на пол, развернув к стене. Сурин понятия не имел, что так поступают лишь в тех случаях, когда в доме появляется покойник. Плевать ему было на всякие суеверия. Он ведь жил и помирать не собирался. Просто любоваться собой в зеркале до того, как все будет кончено, Сурин уже не имел ни малейшего желания. Тот человек, которого он увидел бы в отражении, не имел ничего общего с тем, кем собирался он стать в самом скором будущем. Гудбай, Аркаша Сурин, ауфидерзейн и о ревуар. Hasta la vista, baby!