Зигзаги судеб - Игорь Бондарев Страница 13

––

И вот теперь, я стою здесь, пытаясь – наивно, конечно – вызвать ведьму на поединок. Честно говоря, я уже устал орать, прекрасно понимая, что этим Брумтильду не проймёшь. Скорее, мои вопли больше успокаивали меня, а также самых любопытных и отчаянных крестьян, которые спрятались поблизости, желая понаблюдать воочию за предстоящими событиями.

Я присел на пенёк, желая передохнуть, или же сделал вид, что хочу передохнуть и поэтому, несколько расслаблен и внимание моё притуплено. Зная эту чертовку, я прекрасно понимал, что Брумтильда может вообще не выйти, а сочтётся со мной за всё позже. Ну, скажем, когда я устроюсь на ночлег в одной из крестьянских хижин. С этой ведьмой меня связывает давняя «дружба». Но это уже другая история…

А сейчас, я сидел на пеньке, рассуждая, что же мне делать дальше, я снял заплечную котомку, поставил её на землю, развязав, достал свои неизменные атрибуты, помогающие обнаружить и обезвредить ведьму.

Честно говоря, ведьм подобной силы я видел в своей жизни немного. В большинстве случаев, я выходил победителем. Был, правда, один случай, когда я не смог убить ведьму, хотя победа была так близка. Зализывая раны, злодейка, по имени Элизабет, убралась восвояси, не рискнув добить меня. Я же, истекая кровью, лежал на земле в полуобморочном состоянии – сказалась большая потеря крови. Элизабет не рискнула подойти ко мне, опасаясь, что я притворяюсь умирающим. Меня спасла и выходила, женщина по имени Мария. Но это опять другая история…

***

Я могу рассказывать подобные истории бесконечно. Некоторые из них понемногу стираются в моей памяти, по причине возраста, а может быть, потому, что они не слишком значимые и интересные.

Мне примерно семьсот двадцать лет, хотя выгляжу я от силы на тридцать пять, причем, не на те тридцать пять, на которые выглядели люди пятьсот—семьсот лет назад, когда этот не столь уж великий возраст был, чуть ли не уделом пожилых, по причине нездорового образа жизни, плохой медицины, которая большинство болезней лечила кровопусканием, рвотными растворами, пиявками и клизмами. Но и из-за бесконечных, порой бессмысленных войн, возникших по малопонятным причинам.

Почему, вы спросите, «примерно»? Дело в том, что мои метрические документы сгорели вместе с церковью и, разумеется, церковной книгой, где была сделана соответствующая запись.

Моя мать всю жизнь проработала белошвейкой и, пожалуй, была одна из всех моих родных по линии матери (да и линии отца тоже), которая не имела никакого отношения к магии, колдовству, знахарству. Отец же мой был костоправом и травником, к нему каждый день шли люди, как из ближайших городов и деревень, так и из дальних. Каждый расплачивался, чем мог. Были и очень бедные люди, которым нечем было платить. Отец помогал всем. Наслышанные о его доброте, некоторые люди не приносили ничего, прикидываясь бедняками. Отец безошибочно определял таких, но делал вид, что сочувствует им.

– Ты знаешь, Изабелла, – со смехом жаловался он моей матери, – сегодня опять была парочка «неимущих». Честное слово, моя доброта меня погубит.

Мама же, улыбаясь, неизменно отвечала:

– Александр, не стоит печалиться по этому поводу. Эти люди просто настолько жадны, что совесть позволяет им экономить, показывая свою «бедность». Господь им судья.

– Знаешь, Изабелла, я не понимаю, почему они не могут принести мне кусок варёной или жареной баранины, кусок хлеба, на худой конец. У меня престарелые родственники, дети, в конце концов…

– Александр, у нас всего двое детей, а мы с тобой имеем добрый кусок хлеба с мясом каждый день. Не стоит обращать внимания на лукавых людей…

Отец улыбнулся в усы, ничего не ответив.

Она подозрительно посмотрела в его сторону:

– Ты опять что-то натворил? На одного из бедняг нападёт понос или рвота?

Отец опять ничего не ответил, не переставая улыбаться.

– Не надо было этого делать, Александр. Это нехорошо.

– Это не страшно и ненадолго, Изабелла. Им это послужит уроком. Грешно обманывать людей.

Мой дед был звездочётом. Я любил приходить к нему во флигель, мы вместе наблюдали за звёздами в подзорную трубу. Как вы знаете, в те времена ещё не было такого прибора, как телескоп, его изобрели несколько позже. Кроме этого, дед составлял гороскопы.

– У тебя настолько длинная жизнь впереди, что я даже не рискну предположить, сколько лет ты проживёшь, – говорил он. – А твоя бабка, глядя на твою же ладонь, просто за голову хватается, настолько длинна и непонятна у тебя линия жизни.

Таково было мнение деда и бабки по материнской линии. Родители же отца, мнение это разделяли, но при этом прибавляли кое-что ещё.

– Ты, Генрих, будешь большим человеком. Тебе, кроме тех качеств, о которых говорят родители твоей матери, свойственны и качества отважного воина, борца за справедливость и избавителя людей от нечистой силы.

Так говорила моя бабка по отцу, очень известная колдунья, скорее, даже фея, или же, белая колдунья – это уж как кому больше нравится.

Дед же, то есть её муж, очень известный знахарь и колдун, опять же, колдун, приносящий пользу людям, был ещё и известным хиромантом. Осматривая моё тело, слушая моё сердце и лёгкие, только разводил руками:

– Твой организм, Генрих, работает, как очень хорошие часы. У тебя сердце бьётся нечасто, но чётко, ровно и мощно. Я такого ещё ни у кого не слышал такого сердца. Лёгкие, словно кузнечные мехи, таких я тоже ни у кого не слышал. Я исследовал твою мочу, кровь и мокроты – всё не так, как у всех. А линии на руке…Похоже, твоя бабка права…

***

Я следил за прибором, который достался мне в наследство от моего прадеда – я не знал его, он рано умер. Во цвете лет погиб в неравном поединке с колдуном, по имени Конан, очень сильным и вероломным, который до сих пор жив, и это обстоятельство сильно отравляет мне жизнь. Ничего, надеюсь, что дойдёт очередь и до него. Опять же, это будет отдельная история, в которой мне, видимо, придётся несладко… Но я должен отомстить за прадеда, чего бы мне это не стоило.

А сейчас, медное кольцо прибора слегка зависло, вращаясь над медной пластиной, свидетельствуя о том, что где-то совсем рядом присутствует нечистая сила недюжинной силы. То есть Брумтильда неподалёку, возможно даже, она засела в своей жалкой хижине. Никогда не понимал, почему такие всемогущие особи живут в таких жалких условиях. Что это? Жадность, или, может быть, хитрость? Впрочем, мне ли говорить об этом. За семьсот с лишним лет, я не нажил даже такого жалкого жилья… При моём образе жизни оно и вовсе не нужно… Это – оправдание.

Итак, кольцо вращается, и даже такая сильная ведьма, как Брумтильда не в силах скрыть это обстоятельство. Теперь жди, откуда она нападёт!

Вдруг, не из хижины, а со стороны леса, появилась женская фигура, которая вела маленького ребёнка за руку. Что за чёрт! Это ведь Хелен с Каролиной! Они-то откуда взялись, ведь не было их с особо любопытными крестьянами, которые, затаившись в кустах, с риском для собственных жизней, следили за происходящим. А ведь до дома Брумтильды добрых полдня пути…