Кольцо Луизы - Николай Вирта Страница 40

— Так, так, — повторил Мюллер.

И снова зловещая тишина. И эсэсовцы, застывшие, словно каменные изваяния. И прямо сидевший Педро с глазами, бесстрастно наблюдавшими за молчаливой пыткой.

— Что вы хотите от меня? — не выдержал Людвиг.

— Да ничего особенного. Только средства связи.

— Я не могу стоять… — тихо сказал Людвиг.

— Разве тебя били?

— Били?… — слабо усмехнулся Людвиг, — Это вы называете словом «били»?

Эсэсовцы усмехнулись. Педро слабо вздохнул.

— Ты хочешь сесть? — спросил Мюллер Людвига.

— Это единственное, что я хочу сейчас. И спать. Я не спал четыре ночи. Ужасный свет лампы в камере…

— Заботимся, чтобы у тебя не возникло подозрения, будто мы жалеем средства на освещение нашей тюрьмы, — с усмешкой сказал Мюллер. — Бессонными ночами ты расплачиваешься за дурацкое упорство, — добавил он. И вдруг рявкнул: — Убрать руки со стола! Стоять навытяжку!

Людвиг с силой оторвал руки от стола. Его качнуло. Эсэсовцы сделали движение, чтобы поддержать его. Мюллер знаком остановил их.

— Вам не скучно? — Он обернулся к Педро.

— Понятия не имею зачем вы держите меня здесь, господин группенфюрер, — ровным голосом проговорил Педро. — Какое уж тут веселье!

— Что ж, развлечемся музыкой! — Мюллер включил приемник, стоявший за письменным столом.

Лицо Людвига озарилось счастливой улыбкой.

— Сонет Петрарки, — прошептал он.

— Оказывается, ты разбираешься не только в радиотехнике, но и в музыке? Это мне известно, — ухмыльнулся Мюллер. — Широко образованный парень, а? — Этот вопрос был обращен к Педро.

Педро молчал. Он как бы оцепенел. Лишь одна мысль: «Не выдать себя! Господи, помоги мне не выдать Людвига!»

— Отличная музыка, — шагая по кабинету, заметил Мюллер. — Успокаивает нервы, правда? А вот это место… — Он на минуту прекратил прогулку по кабинету. — Правда, восхитительно?

— Музыка, — как бы про себя, тихо сказал Людвиг. — Музыка — это сама жизнь.

— И ты можешь жить, Риттер. Долго и счастливо жить. И наслаждаться музыкой.

— Музыка, — не слушая палача, шептал Людвиг. — Она вечна, как любовь, как солнце. Солнце и вы!… Бог мой… Нет, вы просто грязные пятна на солнце, господин Мюллер.

— Неверно, Риттер, неверно. Мы счищаем с солнца пятна. Оно ярко светит нам. И только нам. А ты можешь завтра не увидеть его.

— Знаю… Сколько это может продолжаться?…

— Пока не заговоришь. Он очень упрям, этот парень, вы не находите? — снова обратился Мюллер к Педро.

— Я не имел с ним дел, — ответил тот.

Мюллер выключил радио.

— Так что ж, Риттер, ты заговоришь?

— Нет.

— Ты заговоришь.

— Я упаду! — простонал Людвиг. И снопом повалился на пол.

— Поднять! Посадить! Укол! — распорядился Мюллер.

Эсэсовцы выполнили приказ. Один из них ушел и скоро вернулся со шприцем. Сделали укол. Людвиг пришел в себя. Мюллер подсел к нему.

— Мы дадим тебе теплую комнату. У тебя будет мягкая постель. Ты будешь сыт по горло. И все это за одно слово.

— Я скажу, — едва слышно произнес Людвиг.

Педро ужаснулся. Неужели?!

— Вот так-то лучше. Однако чертовская у тебя воля. На пятые сутки нормальный человек, лишенный сна, непременно начнет заговариваться.

— Я четыре дня без сна.

— Ну, выкладывай!

— Я скажу опять то же самое. Вы ничего не узнаете от меня, Мюллер. Ничего.

— А если мы попытаем вот такой способ? — Мюллер локтем ударил Людвига по лицу.

Кровь полилась из рассеченных губ и разбитого носа.

— Ну?…

Людвиг вытер рукавом пиджака кровь, но она все лилась. Несчастный Педро напряг всю волю, чтобы не закричать.

— Ты скажешь?… — прорычал Мюллер.

— Нет! — глухо прозвучал голос Людвига.

Мюллер поманил пальцем эсэсовцев. Те оторвались от стены.

— Поработайте над ним. Он должен сказать…

— Господин группенфюрер… — Педро встал со своего места.

— Сидеть, сукин сын! — взревел Мюллер, — Сидеть и молчать. Черт бы тебя побрал! Кто сделал тебя таким, хотел бы я знать?…

— Бог, — ответил Педро. — Бог и вы, господин группенфюрер.

— Начинайте, — приказал Мюллер.

Удары дубинок обрушились на Людвига.

Мюллер закурил.

Сколько это продолжалось? Педро казалось: вечность.

— Хватит! — сказал Мюллер, когда Людвиг уже не стонал. Он лежал, недвижимый, в луже крови. — Укол! — приказал Мюллер.

Снова пошел в дело шприц. Эсэсовцы подтащили Людвига к столу, кое-как посадили. Он открыл глаза.

— Убейте меня! — прошелестело в кабинете.

— Ну, нет! — Зверская усмешка исказила лицо Мюллера. — Нет, я не убью тебя. Это еще успеется. Отвести! Три ночи без сна.

Волоча по полу полуживого человека, эсэсовцы ушли.

Педро сидел все в той же позе.

— Итак, ты не знаешь его?

— Нет.

— Имей в виду, скотина, я все-таки доберусь до твоих

хозяев.

— Это просто сделать. Их дом рядом.

— Пошел вон! — прохрипел Мюллер.

Молча, с достоинством поклонившись Мюллеру, Педро медленно подошел к двери, еще раз поклонился. И вышел. Казалось, Мюллер вот сию минуту бросится следом за ним… Но Педро был нужен ему. Убери его, в доме Клеменсов не будет шпиона. И кто ж знает, так ли чисто в том доме и действительно, не русские ли чекисты окопались в нем?

Позвонил телефон. Сообщили, что час назад запеленгована рация. На той же волне, на которой работал Людвиг, кто-то вел передачу в эфир. Расшифровать перехват не удалось. Район, откуда велась передача, окружили. Рации так и не обнаружили.