Тайна пиковой дамы - Татьяна Форш Страница 8

– Что же ты стоишь, Марко? – Голос у девушки был довольно низким, но невероятно шел ей, как хорошо сшитое платье. – Или ждешь, когда он… проводит меня до дома?

Она скользнула взглядом по Джованни: всего на мгновение.

Но ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем девушка отвела глаза. Сердце оборвалось и ухнуло в пятки, трепыхаясь где-то внизу.

Марко этот взгляд не пришелся по душе. Сжав кулаки, он, чеканя шаг, прошествовал мимо. Джованни едва не снесло волной гнева и ненависти, идущей от здоровяка.

Подойдя к красавице, Марко подхватил девушку на руки, словно она была легче пуха, и торопливо зашагал вперед, а по побережью полетел ее смех цвета индиго с серебристыми искорками.

Джованни проводил счастливую пару взглядом.

Ему вдруг стало стыдно и тошно. У него ведь есть Мария, которая любит его! Завтра они встретятся на этом самом побережье, и он будет ее рисовать…

Джованни попытался представить лицо любимой, но перед внутренним взором появилось точеное лицо незнакомки, а в ушах продолжал звучать смех с искристой хрипотцой.

Мария – хорошая девушка!

Милая, славная, но в ней нет изюминки. Она красивая, нежная, но чересчур… обычная. Если сравнить ее с незнакомкой, так бесцеремонно забравшейся в мысли Джованни, то Мария, безусловно, проиграет. Как проиграет густому красному вину простая вода. Да, вода жизненно необходима, но она не заставит сердце биться чаще, не сделает голову хмельной и свободной! Вода не поможет стать смелее, сколько ее ни пей, и никогда не подарит ощущения счастья, пусть и короткого. Если только ты не умираешь от жажды…

Марию он знает давно, но лишь месяц назад признался ей в любви. А эта чертовка появилась на пару мгновений – и исчезла навсегда, но Джованни был уверен, что теперь его жизнь уже не станет прежней: все перевернулось с ног на голову! Он хотел смеяться и плакать одновременно, объять весь мир и сжаться до самой маленькой песчинки, чтобы никто его не нашел.

Ноги сами понесли к морю.

Окунувшись в теплую воду с головой, Джованни почувствовал облегчение. Плевать на испорченную одежду и упреки матери! Он уже взрослый, ему почти семнадцать, и он вправе распоряжаться собственной жизнью, как ему заблагорассудится!

Когда он выбрался на берег, уже совсем стемнело.

Мать наверняка волнуется и ждет его возвращения. Но ничего, потерпит, это ведь не первый раз, когда Джованни задерживается допоздна…

Ему нужно разобраться в себе.

Сейчас или никогда.

Порой одна секунда может изменить всю жизнь: вывернуть ее наизнанку и показать потаенные страхи, стремления и чаяния, тщательно скрываемые ото всех, а в первую очередь от себя, желания. Разум человека – самое уютное место для чудовищ, что до поры прячутся или же просто спят. Но всего один неверный шаг, случайный взгляд, прикосновение или даже запах заставляют их выйти из укрытий, разверзнуть пасти и показать острые зубы…

Ему нужно увидеть Марию, чтобы понять, что это лишь временное помутнение: возможно, у него солнечный удар и незнакомка была просто миражом… Иначе с чего бы ему теперь сходить с ума от одной мысли, что она с кем-то другим?

Так не бывает!

Любовь не может накрыть вот так, сразу, как раскаленная лава покрывает землю, вырвавшись из темного нутра горы, не оставив не единого шанса на спасение. Нет, он все это выдумал и теперь нужно вернуться в реальность…

Мария жила в небольшом одноэтажном доме, утопающем в зелени деревьев, к которому вела узкая извилистая улочка.

Звук возбужденных голосов Джованни услышал загодя. Девушка предупреждала его о гостях, но уже было поздно, обычно к этому времени все уже расходились. Сердце сжалось в предчувствии чего-то нехорошего, несмотря на то, что, судя по пьяным выкрикам и песням, в доме что-то праздновали.

– Я счастлив, что отдаю единственную дочку в надежные руки! – Голос отца Марии, басовитый и резкий, не спутать было ни с каким другим. Много раз он заставлял юношу убегать в страхе за собственную шкуру. Синьор Силвано не желал видеть в нем ухажера Марии, но со временем смирился, и Джованни даже несколько раз бывал у них в гостях.

– Пусть святая Мария благословит и хранит эту пару от любых невзгод. Я хочу выпить за…

Джованни не расслышал дальнейших слов: в голове у него словно что-то лопнуло, в ушах зашумело.

Не веря в происходящее, он растолкал локтями собравшихся и ставших вдруг ненавистными людей и пробрался к дому.

Возле крыльца стоял длинный, ломившийся от яств стол, за которым сидели гости, хозяин дома и одетая в нарядное платье невеста.

Способность слышать еще не вернулась, и Джованни просто смотрел на бледное лицо Марии, на ее расширившиеся от ужаса зрачки, дрожащие пальцы, сжимавшие бокал, наполненный красным вином.

Синьор Силвано улыбался и не прекращал говорить – по крайней мере, губы его шевелились, но ни звука не пробивалось сквозь гул в голове Джованни.

Невысокий, темноволосый, старше Марии как минимум вдвое, импозантный синьор поднял бокал и широко улыбнулся. Он смотрел на девушку, как хищник смотрит на жертву…

Вдруг, словно набат, раздался звон разбитого бокала – и Джованни увидел, как рубиновая струйка стекает по руке Марии, оставляя безобразные пятна на светлом платье.

– Это на счастье! – не растерялся «хищник» и тоже разбил свой бокал о землю.

Гости радостно загомонили, в воздух полетели поздравления, впиваясь в грудь Джованни отравленными стрелами…

Негодяй Силвано увидел его – и победоносно ухмыльнулся в густые смоляные усы.

Джованни от стиснувшей сердце боли поначалу готов был разрыдаться на глазах у всех. Но внезапно его обуяла такая злоба, что казалось, разорвет на части, если не дать ей выхода. Развернувшись, он растолкал стоявших на его пути гостей и поспешил прочь от радостных голосов и топота ног, отбивающих чечетку на похоронах его любви.

Мария пошла за ним и окликнула его, когда Джованни бросал в море плоские круглые камешки. Они скакали по гладкой, точно зеркало, поверхности и с веселым «бульк!» уходили под воду, исчезая в черной бездне моря.

– Джованни…

Голос Марии звучал хрипло, надтреснуто.

– Джованни, посмотри на меня, пожалуйста.

Он не хотел смотреть. Он хотел отвернуться, но не получилось.

Мария стояла перед ним все в том же платье, залитом вином из разбившегося бокала. Яркая луна окутывала ее хрупкую фигурку призрачным сиянием, делая похожей на покойницу. А винные пятна можно было легко принять за кровь.