Игра с огнем - Наталья Тимошенко Страница 5

Его дом стоял на краю города, лес подступал к самому забору, то и дело норовя перешагнуть его, поэтому даже летней ночью из окна почти ничего не было видно, а в середине осени и подавно. Темные силуэты деревьев проступали на фоне медленно светлеющего неба, красно-оранжевого зарева огня отсюда он не увидел.

Вообще пожары в этой местности не были редкостью. Город был окружен лесом, даже несколько дорог из него, и те пролегали через лес, а с западной стороны начинались огромные болота с залежами торфа, поэтому почти каждое лето горели и торфяники, и сам лес, но все же не в середине октября, пусть и выдавшегося на удивление сухим. Порой Максим удивлялся, насколько неприветливой и угрюмой выглядела эта местность, как не любил город своих жителей и как стремился избавиться от них, вычесывая, как блохастая собака.

– Я звонил Семенычу, – тем временем вещал Дима, – он говорит, похоже, поджог. Горит в трех местах. Ночью была сухая гроза, но чтобы в трех местах ударило – маловероятно. Что, кстати, тоже странно. Сухая гроза обычно при очень жаркой погоде, а ночью всего +5 было, заморозки скоро.

Максим вытащил из-под одеяла вторую руку, отчего то скользнуло вниз, обнажая плечи, вытащил защелку и приоткрыл окно. Терпкий запах дыма уже ощущался в воздухе, а к обеду наверняка разнесется по всему городу. Что-то еще показалось ему странным, но что именно, он не мог понять. Снова задвинул щеколду и отошел от окна, теперь уже поставив одну ногу на другую, но теплее от этого не стало.

– Это ведь еще не все, ради чего ты позвонил? – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес Максим, ища взглядом тапки.

– Ага! – снова отозвался Дима, но на этот раз в его голосе сквозили совсем другие нотки: как будто ему не нравилось то, что он должен сейчас сказать.

– Ну? – поторопил его Максим.

– Мы задержали троих подростков в лесу, сейчас допрашиваем, есть вероятность, что они и подожгли. Среди них Алиса Самойлова.

Максим вслух застонал. Алиса Самойлова была лучшей подружкой его пятнадцатилетней дочери Яны. Если Алиса была ночью в лесу, велика вероятность, что там же была и Яна. И даже тот факт, что ровно в десять вечера дочь пожелала ему спокойной ночи и ушла в свою комнату, ничего не значил. Сбежать через окно было не так уж и сложно. А если учесть, что он почти до часу ночи работал в мастерской, она вполне могла выйти незамеченной и через дверь.

Попрощавшись с Димой, Максим стащил со стула потертые джинсы, кажется, привезенные еще из Питера, в которых обычно ходил дома, и собрался выйти из спальни, как вдруг понял, что именно казалось ему странным на улице. Он торопливо вернулся к окну и распахнул одну створку, убеждаясь, что не ошибся: на кусте сирени, росшей у забора, расцвело несколько гроздьев белоснежных цветов.

Как такое может быть в октябре? Сухом, но довольно прохладном! Да и не было вчера ни единого признака того, что куст собирается зацвести. Максим высунулся в окно и дотянулся до ближайшей ветки. Нет, это не обман зрения и не глупая фантазия сонного мозга: в нос ударил ни с чем не сравнимый запах сирени.

Максим снова закрыл окно, вышел из спальни, но вместо комнаты Яны направился в ванную. Необходимо плеснуть в лицо холодной воды, чтобы привести мысли в порядок.

Даже хорошо, что Дима разбудил его, будет правильно приготовить дочери завтрак и отвезти в школу. Если, конечно, она согласится. Обычно Яна соглашалась только в трескучие морозы и проливной дождь, все остальное время считая, что она уже достаточно взрослая и отцу необязательно возить ее в школу. Тем более по вторникам, когда первым уроком у них стояла физкультура, на которую она не ходила из-за врожденного порока сердца.

Яна жила с ним уже пять лет. Точнее, когда-то они все жили вместе, но затем Варя, мать Яны и его жена, забрала дочь и ушла. На то у нее, конечно, были причины, но Максим не любил вспоминать о них: слишком тяжело. Яне тогда было восемь. И ей было десять, когда Максим забрал ее в аэропорту соседнего городка. Маленькую, напуганную, с огромным чемоданом, который она не могла сдвинуть с места несмотря на четыре колеса. Именно такой, маленькой десятилетней девочкой, она до сих пор для него оставалась, хоть он и понимал, что ей давно не десять, она не ребенок. Конечно, ей еще далеко до взрослой девушки, но она уже подросток, со своими требованиями и своим характером. К сожалению, вобравшим все худшее от обоих родителей: его гордость, граничащую с упрямством, и взбалмошность Вари. Впрочем, вполне вероятно, что пройдя переходный возраст, она угомонится. А если уж быть совсем честным, она и сейчас доставляла не так много хлопот.

Раковина в ванной неожиданно оказалась выпачкана чем-то черным. Максим несколько долгих секунд разглядывал пятна, затем потрогал их пальцами, а потом наклонился и понюхал. Пятна пахли перекисью водорода, выдавая краску для волос. Коробочка от краски нашлась здесь же, в мусорном ведре. Максим тяжело вздохнул. Кажется, от его хрупкой блондинки-дочери с прозрачной кожей осталось одно только имя.

Быстро умывшись, он направился к ней в комнату, постучал и осторожно открыл дверь. Над кроватью Яны висела новогодняя гирлянда, которую она использовала вместо ночника, а в кресле у окна сидел огромный плюшевый медвежонок, которого Максим подарил ей на первый день рождения в этом городе. Медвежонок стоил примерно треть его месячного дохода, но он так понравился Яне, которая половину дня провела в слезах от того, что мама не приехала, хотя обещала, и Максим не выдержал. Тогда они оба еще не знали, что мама больше так и не приедет, несмотря на все свои бесконечно даваемые обещания.

Яна спала на кровати, слишком большой и широкой для нее одной, свернувшись клубком и накрывшись не только большим одеялом из лебяжьего пуха, но и толстым шерстяным пледом в красно-оранжевую клетку. Бывшие когда-то почти снежно-белыми, а теперь неровно покрашенные в черный цвет пряди разметались по подушке.

Максим подошел к окну, чтобы проверить, заперта ли щеколда, и зацепился взглядом за небольшой туалетный столик, где, кроме все прочего, теперь лежал маленький тюбик красной помады. Никогда раньше ему не приходило в голову, что стоит, наверное, уже начать выделять дочери несколько больше карманных денег, чтобы хватало и на косметику. Он еще помнил, с каким трудом пережил тот позор, когда мать Алисы однажды выловила его и строгим шепотом сообщила, что его дочь – уже не маленькая девочка, и ему следует контролировать наличие у нее средств гигиены, необходимых всем женщинам. Видя, как он смутился и покраснел, она смягчилась и добавила, что обо всех необходимых вещах просветит девочек сама. Наверное, он потому и не возражал против дружбы Яны с Алисой, как бы ни считал, что последняя плохо влияет на его дочь. Так, по крайней мере, у Яны было кому задать все те вопросы, которые девочки обычно задают матерям.

Да уж, так себе из него вышел отец…

Словно почувствовав чужое присутствие в своей спальне, Яна зашевелилась и села на кровати, сонно потирая глаза.

– Пап? – удивленно протянула она. – Ты что здесь делаешь?

– Проверяю, не выходила ли ты ночью гулять через окно, – честно признался Максим.