Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг Страница 43

Шеридан выжал сцепление, объехал здание, задом вырулил наподземную дорожку и свернул налево. В Талуда Хейтс, на окраине города, у Туркапросторный дом, построенный в стиле ранчо. Ехать туда Шеридан должен был вслучае необходимости окружным путем. Тридцать миль. Минут сорок пять или час.

Он миновал щит с надписью «СПАСИБО ЗА ПОКУПКИ, СДЕЛАННЫЕ ВПРЕКРАСНОМ КАЗЕНТАУН-СКОМ ТОРГОВОМ ЦЕНТРЕ», свернув налево, и набрал дозволенныесорок миль в час. Вытащив из заднего кармана носовой платок, он обмотал имправую руку и сосредоточился на преследовавших его сорока тысячах баксов,обещанных Турком.

– Ты пожалеешь, – сказал малыш. Шеридан раздраженнопокосился на него, вырванный из забытья. В мечтах ему пришло двадцать очков, амистеру Регги ни шиша.

Малыш опять заплакал; слезы по-прежнему отливали красным. Ужне болен ли он, в который раз подумал Шеридан… может, подхватил какую-нибудьзаразу. Ну да ничего, дай Бог, мистер Маг выложит денежки до того, какразнюхает, что тут нечисто.

– Когда Деда найдет тебя, ты пожалеешь, – канючил малыш.

– Ага, – согласился Шеридан и закурил. Он свернул с 28-гошоссе на необозначенную на карте гравийную дорогу. Теперь слева раскинулась болотина,а справа девственные леса.

Малыш дернул закованной ручонкой и захныкал.

– Угомонись. Себе же больнее сделаешь. Малыш тем не менеедернул снова. Последовавший за этим протестующий скрежет Шеридану совсем непонравился. Он посмотрел туда, и челюсть у него чуть не отвисла: металлическаяподпорка сбоку сиденья – подпорка, которую он собственноручно приваривал, –немного погнулась. Проклятье, подумал Шеридан. И зубы как бритвы, и силен,оказывается, как вол. Он двинул кулаком в мягкое плечико:

– Перестань!

– Не перестану!

Малыш опять рванулся, и Шеридан увидел, что металлическаяподпорка погнулась еще больше. Господи, разве ребенок способен на это?

Все из-за паники, ответил он сам себе. Паника придала силы.

Но прежде ведь никто из них не делал этого, а многие междутем были в куда худшем состоянии.

Шеридан открыл бардачок и вынул оттуда шприц для подкожныхинъекций. Турок дал ему этот шприц, наказав использовать лишь в самом крайнемслучае. Наркотики, говорил Турок (выходило наркосики), могут испортить товар.

– Видал?

Малыш кивнул.

– Хочешь, чтобы я сделал тебе укол?

Малыш затряс головой. Глаза у него были большие ииспуганные.

– То-то же. Смотри у меня. Это живо повыбьет дурь из головы.– Он помешкал. Ему вовсе не хотелось это говорить – черт побери, он не такой ужплохой парень, когда не сидит на крючке, – но сказать надо. – А может, иприкончит даже.

Малыш уставился на него, губки дрожат, личико цвета пепла.

– Если прекратишь дергаться, я не буду делать тебе укол.Лады?

– Лады, – прошептал малыш.

– Обещаешь?

– Да. – Верхняя губа у мальчика приподнялась, приоткрывверхние зубы. Один из них был запачкан кровью Шеридана.

– Поклянись мамой.

– У меня никогда не было мамы.

– Черт, – ругнулся Шеридан, почувствовав отвращение, и далгазу. Теперь он ехал быстрее – не только потому, что шоссе скрылось наконец извиду. Этот малыш, кажись, того… привидение. Побыстрей бы сдать его Турку,получить денежки и – прости прощай.

– Мой Деда сильный, мистер.

– Неужели? – спросил Шеридан, а про себя подумал: «Еще бы несильный. До дому, верно, без палочки добирается, силач хренов».

– Он меня найдет.

– Угу.

– Он меня по запаху найдет.

Очень может быть, согласился мысленно Шеридан. Даже ончувствовал запах, исходивший от малыша. У страха, конечно, свой, неповторимыйаромат, и предыдущие вылазки приучили Шеридана к нему. Но этот был каким-тонереальным – смешанный запах пота, слякоти и скисшей аккумуляторной батареи.

Шеридан приоткрыл окно. Слева тянулись и тянулись бескрайниеболота. Ломаные щепки лунного света мерцали в стоялой воде.

– Деда умеет летать.

– Ага, – сказал Шеридан, – я готов поспорить, что это у негополучается гораздо лучше после пары бутылок «Ночного экспресса».

– Деда…

– Заткнись, малыш, лады? Малыш заткнулся.

Мили через четыре болотина превратилась в широкое пустынноеозерцо. Здесь Шеридан свернул налево, на грунтовку с разъезженными колеями.Через пять миль, если держать все время на запад, будет еще один поворот,направо, а там – сорок первое шоссе. И рукой подать до Талуда Хейтс.

Шеридан бросил взгляд на озерцо, гладкую, посеребреннуюлунным светом простыню… а потом лунный свет исчез. Его заслонили.

Сверху послышалось хлопанье, будто огромные простыниполощутся на бельевой веревке.

– Деда! – закричал малыш.

– Заткнись. Это всего лишь птица. И вот тут он испугался,здорово испугался. Он смотрел на малыша. Тот опять приподнял верхнюю губку ипоказал зубки. Зубки были очень белые и очень большие.

Нет… не большие. Большие – не то слово. Длинные. Особенно тедва сверху, с каждой стороны. Называются они еще, черт, так… Клыки.

Мысли вдруг снова понеслись с места в карьер, перестукивая,точно колеса поезда на стыках рельс. «Я сказал ему, что хочу пить». Не пойму,что ему понадобилось там, где они

(? едят, он хотел сказать едят? )

«Он меня найдет. Он меня по запаху найдет. Мой Деда умеетлетать».

«Пить я сказал ему что хочу пить вот он наверно и пошелтуда, чтобы принести мне что-нибудь попить, пошел туда, чтобы принести мнеЧТО-НИБУДЬ попить, пошел туда…»

Что-то грузное, неуклюже опустилось на крышу фургона.

– Деда! – снова завопил малыш, замирая от восхищения, ивнезапно дорога впереди пропала – огромное перепончатое крыло с пульсирующимивенами полностью закрыло лобовое стекло.

«Мой Деда умеет летать. "

Шеридан закричал и ударил по тормозам, надеясь стряхнутьобосновавшуюся на крыше мерзость. Справа раздался протестующий скрежетизнемогающего металла, оборвавшийся на сей раз огорченным сухим треском. Ачерез секунду пальцы мальчика вцепились Шеридану в лицо, разодрав щеку.