Сезон крови - Грег Гифьюн Страница 4

– Такая уж у Рика манера. Ты же знаешь, он не пытается кого-то обидеть.

– Я уже по горло сыт этой манерой Рика. Боже упаси, если он выкажет хоть какие-то чувства, кроме радости или злости. Это, судя по всему, недостаточно мужественно.

Я подвинулся так, чтобы взглянуть назад.

– Это Рик, он таким был и всегда будет. Он расстроен не меньше нас, просто не станет этого показывать.

– Точно так же, как когда умер Томми. Этот говнюк не пролил ни слезинки, – произнес Дональд почти рассеянно. – Я не удивляюсь тому, что двое из нас умерли до сорока, но вот кто умер… Никогда не думал, что проживу дольше кого-то из вас. Начинаешь думать, что в жизни нет никакого смысла.

– Может быть, это потому, что ты – несокрушимый тоскливый идиот.

Наши взгляды встретились, и откуда-то из-за налитых кровью глаз и темных кругов выглянул прежний Дональд, полный озорства и яростной энергии. Тот, каким он был много лет назад, до выпивки и мрака.

Время казалось самым неподходящим для веселья, но мы все равно рассмеялись.

Смех скоро затих, заглушенный несмолкающим гулом дождя.

* * *

Из автомобильного радио несся скрипучий монолог местного спортивного обозревателя. «Брюинз» снова боролись за место в плей-офф и проиграли прошлым вечером. При других обстоятельствах я бы заинтересовался, но сейчас мое внимание было сосредоточено на шорохе колес по мокрому асфальту и быстро приближавшейся панораме Нью-Бедфорда.

– Чертовы «Брюинзы», – простонал Рик. – Я так скажу: им бы плюнуть на все эти нежности да вмазать как следует. Все эти новые правила только игру портят.

Я на мгновение повернулся, взглянул на Рика и торопливо качнул головой в надежде, что он догадается заткнуться до того, как на него накинется Дональд.

– Даже в старшей школе все поменяли, – продолжил Рик. – Да блин, когда мы играли, то играли всерьез – мы играли, как положено! Помните, как мы вышли против…

– Если я дам тебе доллар, ты заткнешься? – спросил с заднего сиденья Дональд.

Рик ухмыльнулся.

– Тебе просто завидно, потому что ты никогда не играл.

– Ага, прямо весь позеленел от зависти.

– Ага, шути-шути, а все равно я прав.

– Мы можем поговорить о чем-то другом? – быстро вклинился я.

Дональд хмыкнул.

– Я предлагаю помолчать.

Рик сильнее вцепился в руль и сбросил скорость, сворачивая с трассы в сторону Нью-Бедфорда.

– И с футболом то же, – продолжил он гнуть свое. – Я был одним из лучших игроков за всю историю школы, но ты делал вид, что это так себе достижение. Парни вроде тебя всегда так делают, если у них что-то не выходит.

– Парни вроде меня. Как интересно.

– Ты знаешь, о чем я, не пытайся тут политкорректность разводить.

Дональд просунул голову между сидений.

– Я рад, что эти игры приносят тебе столько удовольствия, Рик, правда. Но тебе почти сорок, может, пора подумать о чем-то посерьезнее?

– Ты просто злишься. Вся эта заумь, книжки твои, классическая музыка, – все это в конце концов оказалось ненужно. Ты можешь наизусть прочитать вшивое стихотворение, которое какой-нибудь чувак написал сто лет назад, знаешь все о пьесах и театрах. Ну и что? В итоге ты все равно бросил колледж, живешь в Поттерс-Коув, устроился на обычную работу, как и остальные. У меня, по крайней мере, есть…

– Вы можете просто заткнуться оба, а?

Дональд нырнул обратно на заднее сиденье, а Рик посмотрел на меня с искренним удивлением. Я отвернулся, но краем глаза заметил, как он покачал головой, и услышал его неразборчивое бормотание.

Мы направлялись в южную часть Нью-Бедфорда, в один из не самых благополучных районов. Даже учитывая погоду, улицы казались необычно пустынными, город непривычно затих, как будто предчувствовал наш приезд.

– Миленькое местечко, – пробормотал я.

– Настоящие трущобы.

– Как говорил Мелвилл, «что за унылые улицы», – тихо произнес Дональд. – Исторически значимый город с достойными и работящими жителями все равно местами остается таким же унылым. Интересно, что Герман сказал бы о нем теперь?

– Это все из-за наркотиков, – заявил Рик, сворачивая на боковую улочку. – Наркотики убивают нашу страну, и вот что я тебе скажу…

– Есть ли на свете тема, о которой у тебя нет собственного мнения? – спросил Дональд. – Город уже какое-то время на подъеме.

– То-то здесь все так поднялось.

Рик сбросил скорость и припарковал автомобиль на единственном свободном месте в дальней части квартала. Узкую улицу обрамляли двухэтажные дома с боковыми въездами и крошечными огороженными двориками. Здания по большей части выглядели обветшавшими, одно запущеннее другого. Несмотря на проливной дождь, повсюду валялся мусор, всевозможные отбросы упорно забивали водостоки и заляпывали тротуары. В городе казалось темнее, как будто здесь, среди унылых улиц, которые больше полутора веков назад описал в «Моби Дике» Мелвилл, ночь отступала медленнее, чем за окраиной. Рик протянул руку над моим плечом:

– Вот дом.

Угловое здание, огороженный передний двор, среди нестриженой травы за ржавой сеткой раскиданы игрушки и еще какая-то ерунда. При взгляде на небольшое подвальное окошко у меня засосало под ложечкой. Где-то там, за этим грязным стеклом, прожил последние свои дни и в конце концов покончил с собой один из лучших моих друзей. Я перевел взгляд на окна первого этажа. В одном из них, выходивших на улицу, горел свет.

Как кто-то мог здесь жить после того, что сделал Бернард?

Я попытался вообразить, как он идет по улице, открывает хлипкую калитку и заходит внутрь. Попытался представить, как он здесь жил, но увидел и почувствовал только смерть.

– Пошли.

От резкого тона Рика я очнулся и, еще не успев ничего сообразить, вышел из джипа и оказался под дождем. Дональд, бледный и нездоровый на вид, едва успел выбраться наружу, а Рик уже обошел автомобиль и кнопкой на брелоке включил сигнализацию. Какое-то время мы стояли, разглядывая здание, как детишки перед местным домом с привидениями.

Следующая улица заканчивалась невероятных размеров пустырем, а за заросшим сорняками пространством высился один из самых печально известных жилых комплексов города. Я смутно припомнил, как почти двадцать лет назад, еще в старшей школе, ездил среди этих многоэтажек на автомобиле в надежде по-быстрому купить травки, прежде чем отправиться на вечеринку поблизости, в Уэстпорте.

Все это как будто происходило в другой жизни; может, так оно и было.

– Ладно, – выдавил Дональд сквозь долгий вздох. – Говорить буду я.

Следом за ним мы все прошли через калитку и столпились перед входной дверью. Я почувствовал океан неподалеку, его запахи и звуки. Это шепчущее бдительное присутствие всегда было живым напоминанием о том, что он по-прежнему оставался сердцем города и, как дерзкий ребенок, не терпел пренебрежения. Прожив всю свою жизнь в двух шагах от Атлантического океана, я вновь осознал, как неуютно чувствовал себя рядом с ним. Он казался пугающим и грозным существом, злобным стражем, который проглотил бы меня, подвернись ему такая возможность. Мысль об утоплении, о смерти в воде приводила меня в ужас, и, в отличие от большинства жителей юго-восточного Массачусетса, я не был страстным пловцом, садился в лодку только в случае крайней необходимости и не согласился бы есть морепродукты даже под угрозой смерти. Для меня океан был прекрасным и поразительным лишь в силу его смертоносности. Точно так же можно считать прекрасным торнадо или особенно яростную грозу. Они полны величия в силу самой своей природы и заключенной в них мощи. И я бы предпочел наслаждаться океаном с порядочного и, предположительно, безопасного расстояния. Но если живешь здесь, от него никуда не денешься, он всегда рядом. Даже когда я не видел океан и до меня не доносились его звуки и запахи, я все равно ощущал его присутствие.