Нужные вещи - Стивен Кинг Страница 31

– Ничего со мной, – буркнул Китон и пригладил взлохмаченныеволосы.

Норрис почувствовал некоторое удовлетворение, заметив, чторуки у Китона дрожат.

– Я уже просто до ручки дошел от таких самоуверенныхублюдков, как вот этот… – Он кивнул на Норриса. – Делаю все, что в моих силахдля этого города… черт побери, я для этого города уже много сделал… и устал каксобака, от бесконечных претензий. – Он замолчал, сглотнув слюну, и огромныйкадык забегал челноком на жирной шее. А потом завопил:

– Он обозвал меня Умником, а тебе прекрасно, известно, как як этому отношусь!

– Он извинится, – примирительным тоном произнес Алан. –Правда, Норрис, ты ведь извинишься?

– Не думаю, что должен, – сказал Норрис, чувствуя какнеослабевающий гнев вызывает все новые приступы тошноты. – Я знаю, что ему этоне понравилось, но он сам меня вынудил. Я спокойно стоял вот тут и смотрел взеркало, поправляя галстук. как он меня сграбастал и швырнул об стену. Яздорово трес??улся головой. Слушай, Алан, в такой ситуации не станешь выбиратьвыражений.

Алан перевел взгляд на Китона.

– Это правда?

Китон потупился.

– Я был вне себя.

Эти слова, в устах такого человека, как Китон, были почтиизвинением.

Он взглянул на Норриса – понял он это или нет. Похоже было,что понял. Ну и хорошо, сделан первый большой шаг к перемирию Алан слегкарасслабился.

– Можно считать инцидент исчерпанным? – спросил он сразуобоих. Будем считать это несчастным случаем и забудем?

– Что до меня, я согласен, – сказал Норрис, подумав. Аланбыл тронут.

Норрис ершист, в патрульных машинах без конца оставляетбанки из-под содовой, пустые и полупустые, рапорты его не выдерживают никакойкритики, но сердце у него доброе и отзывчивое. Он сдавался теперь не потому,что боялся Китона, и если Городской Голова так предполагает, то сильноошибается.

– Прошу прощения, что назвал тебя Умников, – сказал Норрис.На самом деле он нисколько не чувствовал себя виноватым и, главное, ни на секундуне жалел о своем поступке, но считал, что, извинившись, ничего не потеряет. Неразвалюсь, так думал Норрис.

Алан перевел взгляд на толстяка в спортивной куртке ифутболке.

– Ну, Дэнфорт?

– Ладно, замнем, – в голосе Китона прозвучало знакомаявысокомерная пренебрежительность, и Алан вновь почувствовал отвращение ибрезгливость по отношению к этому человеку. Внутренний голос, засевший в самыхглубинах его сознания и принадлежавший скорее всего какой-нибудь одноклеточнойамебе произнес коротко и ясно: «Почему бы тебе не сдохнуть от инфаркта, Умник,сдохнуть и освободить всех нас от своего присутствия?»

– Ну что ж, – сказал Алан вслух. – Вот и замечатель…

– Только если… – Китон поднял вверх указательный палец.

– Если что? – Алан поднял не палец, а брови.

– Если мы договоримся насчет талона. – Он протягивалбумажку, зажав се между пальцев, как какую-нибудь грязную, только чтоиспользованную тряпку.

Алан вздохнул.

– Заходи ко мне в кабинет, Дэнфорт. Там обо всем поговорим.– Он посмотрел на Норриса. – У тебя, кажется, дежурство?

– Да. – Кишки у Норриса были по-прежнему съежены в тугойкомок, настроение, такое прекрасное с утра, безвозвратно испорчено, а Алансобирается снять штраф с этой толстой свиньи, из-за которой все и произошло.Он, конечно, все понимал – политика, но от этого не легче.

– Хочешь здесь поболтаться? – задавая этот вопрос. Аланподразумевал «хочешь обо всем потолковать?», но Китон стоял рядом и не сводил сних обоих глаз, как же тут потолкуешь.

– Нет, – ответил Норрис. – Надо кое-куда зайти, кое-чтосделать. Позже поговорим. – Он вышел из туалета, не удостоив Китона прощальнымвзглядом. И хотя Норрису это было невдомек, Китон едва сдержался, чтобы ненаподдать ему сзади башмаком и помочь таким образом убраться поскорее.

Алан еще некоторое время задержался у зеркала, внимательносебя разглядывая, и давая таким образом Норрису возможность удалиться сдостоинством, в то время как Китон сгорал от нетерпения. Наконец все церемониибыли окончены, и Алан вышел в сопровождении Китона.

Маленького роста, в щегольском, цвета сливочного мороженогокостюме, человек сидел у двери в кабинет Алана и читал толстую книгу в кожаномпереплете, книгу, которая не могла быть ничем иным кроме Библии. Сердце Аланаекнуло. Он надеялся, что ничего более отвратительного, чем уже случилось в этоутро, произойти не могло – до полудня оставалось всего две-три минуты, ипоэтому он вполне мог рассчитывать, что на сегодня все неприятностизакончились, но он ошибался.

Преподобный Уильям Роуз закрыл свою Библию (Алан обратилвнимание, что цвет переплета гармонирует с цветом костюма) и встал.

– Ше-иф Пэнгборн, – произнес он по обыкновению всехубежденных баптистов проглатывая половину того слова, которое им не нравилось.– Могу я переговорить с вами?

– Через пять минут, Преподобный Роуз. Мне нужно закончитьодно дело.

– Мой вопрос не терпит отлагательств.

– И мой тоже, – ответил Алан проклиная в душе посетителя. –Пять минут.

Он открыл дверь, пропустив вперед Китона, не давПреподобному Вилли, как любил называть его Отец Брайам, возможности возразить.

5

– Разговор пойдет о Казино Найт, – сказал Китон, когда Аланзакрыл дверь своего кабинета. – Попомни мои слова. Отец Джон Брайам – тожепалец в рот не клади, упрямый ирландец, но все же я его предпочитаю этому типу.

Роуз – надутый индюк.

Чья бы корова мычала, подумал Алан.

– Присаживайся, Дэнфорт.

Китон принял приглашение. Алан подошел к столу, взялштрафной талон и, разорвав его в клочки, бросил в корзину для мусора.

– Ну, как, годится?

– Годится, – сказал Китон и собрался встать.

– Посиди еще.

Мохнатые брови Китона сдвинулись под высоким розовым лбом,образовав подобие грозовой тучи.

– Пожалуйста, – добавил Алан и опустился в свое вращающеесякресло.

Руки его сами собой сложились в попытке изобразить черногодрозда, но он, вовремя заметив поползновение, пресек такое своеволие и положилруки одну да другую, как школьник за партой.