Кладбищенские истории - Борис Акунин Страница 3

Пару лет назад в Москве пропал человек. Без вести. Делонебольшое, у нас в столице, согласно статистике, ежегодно исчезает до трехтысяч граждан обоего пола, но этот был не бомж и не склерозная старушка, акапитан милиции, слушатель криминологического факультета Правоохранительнойакадемии МВД. Анкетные данные такие: Николай Виленинович Чухчев, русский, 1970года рождения, награжден медалью «За отличие в охране общественного порядка».

Когда Чухчев не явился ночевать в общежитие, чего с нимникогда прежде не бывало, а назавтра без уважительной причины пропустилзанятия, в академии забеспокоились. Все-таки офицер милиции. Мало ли что.Собирались объявить в розыск, но в это время начальнику поступила секретнаярекомендация Откуда Следует: слушателя Чухчева не искать, шума не поднимать, идомыслов строить тоже не посоветовали. Потому что Государственная Тайна.

Раз Государственная Тайна, делать нечего: исключили капитанаиз списков, место в общежитии отдали другому офицеру, а вещи личногопользования сложили в чемодан и убрали в кладовку, потому что близкихродственников у Чухчева не имелось.

В общем, жил человек — и, как говорится, ушел под воду безвсплеска, растворился без осадка. А человек, между прочим, был особенный.

То есть, безусловно, все люди особенные. Со стороны оно,может, и не всегда видно, но это сто процентов. Каждый в глубине души про себязнает, что он совсем не такой, как другие. Николай это тоже сознавал, но вотличие от большинства людей были у него на то кое-какие объективные причины.Возможно, не такие уж объективные, а просто случайность, однако сам он в своей особостине сомневался и младшему лейтенанту Лисичкиной, которая в последнее время емуочень нравилась, говорил: «Я верю в свою Звезду».

Особостъ состояла в том, что Чухчев был Человеком, КоторыйНаходит Клады. Правда, пока что клад ему попался всего однажды, но зато ввозрасте, когда формируются ориентиры — в четырнадцать лет.

В городишке, где рос Колька, была заброшенная штольня. Вовремя войны немцы там держали склад, а когда отступали, всё к чертуперезаминировали. Нашим потом возиться было лень и незачем — посадили железнуюдверь, чтоб пацаны не лазили, навесили щит с черепом и надписью «Постороннимвход воспрещен», да и забыли. Сорок лет дверь ржавела-ржавела, а потом как-тоутром Колька идет с речки — вдруг видит: замок с петель сам собой свалился, и вщелку видать черную пустоту.

Парень он был любопытный и не робкого десятка. Полез. Думал,может, каску немецкую добудет или, если повезет, рожок от «шмайссера». Те жемины, если их осторожненько вынуть и аккуратненько разобрать, очень могутпригодиться для рыбалки.

По всему следовало Кольке в этой гиблой штольне подорваться,но здесь-то и проявилась его Звезда. Это благодаря ей он не зацепился ногой заусик выпрыгивающей «SMi-35», не наступил на пружину бетоннометаллической«Шток-мине», а вместо этого нашел в полусгнившем снарядном ящике небольшую, такпримерно тридцать на сорок, коробку, всю набитую золотыми украшениями. Должнобыть, припрятал какой-нибудь полицай до лучших времен, а вернуться за кладом угада не получилось.

Будь Колька Чухчев умудренней годами и жизненным опытом, онникому бы о своей находке не рассказал, попробовал бы толкнуть золотишко безшума, малыми порциями, но какой с мальчишки спрос? Нахвастал, раззвонил на весьгород.

Короче, коробку забрали в милицию, про героического Колькунаписали в газете, дали ему похвальную грамоту и вознаграждение, согласнозакону: четверть госстоимости по цене золотого лома, 784 рубля с копейками. Онкупил себе мопед «Верховина» и чехословацкий спиннинг, а остальное отдалматери.

Такой вот уникальный случай произошел с Чухчевым вподростковом возрасте.

Тогда же определился у него и выбор в плане жизненного пути.Решил Коля, что станет сотрудником правоохранительных органов. Во-первых,пускай и дальше у него всё будет по закону. Во-вторых, милиционеру можно туда,где посторонним вход воспрещен, а клады, как известно, водятся только там, кудаабы кого не пускают. Ну а в-третьих, не в шахтеры же идти.

В дальнейшие годы Чухчев существовал вроде бы обыкновенно:служил в армии, учился в милицейской школе, женился-развелся, трудился впаспортном столе, выбился в московскую академию, однако всё это была внешняяжизнь, неглавная. Суть же состояла в том, что Николай глядел в оба. Нужно былоне облажаться, когда Звезда выведет его к Настоящему Кладу. И Чухчев верил, чтоне облажается.

Учиться в академии капитану нравилось. Не только потому, чточерез нее открывался путь к служебному повышению и даже, может быть, к переводуна постоянную работу в столицу либо ближнее Подмосковье, а потому, что академиярасполагалась на территории бывшего монастыря, в самой старинной части Москвы.Судя по увлекательной книжке «Подземные клады Белокаменной», земля тут былабуквально изрыта тайными ходами и схронами, в которых москвичи прятали своедобро то от татар, то от поляков, то от французов, то отколлег-предшественников капитана Чухчева. Взять хоть этот самый монастырь имениотсекновения головы Иоанна Предтечи. До 1918 года здесь квартировали монахини.Барыни и купчихи ради спасения души дарили им золотые оклады для икон, пудовыесеребряные подсвечники и прочие ценные предметы церковного обихода. Когдасоветская власть придумала передать недвижимость, очень кстати огороженнуюкаменной стеной, в ведение ЧК-ОГПУ, монастырь прикрыли. Пришли за драгметаллами— а ни черта нет: одни голые стены. Попрятали куда-то монашки всё свое добро.