Человеческая гавань - Йон Айвиде Линдквист Страница 26

Надо бы отдохнуть.

Так бывало часто. После успешного выступления с криками восхищенной публики и аплодисментами приходило чувство пустоты. И чем больше был успех, тем больше была эта пустота. А кроме того, Марита снова исчезла. И совершенно напрасно он столько выпил.

Он ведь не хочет сделаться таким, как многие его коллеги, — спиться, утонуть в море теплых ароматов и спиртных паров и никогда больше не подняться обратно на поверхность. Но сегодня, подумал Симон, он заслужил свой отдых.

Ничего, подумал Симон, снова наполняя бокал.

Он уже не столько беспокоился о Марите как о жене — больше его беспокоило то, что у него нет помощника. Выступления в Нотене начнутся через три дня. Если она не вернется, то ему придется убрать некоторые из лучших номеров — чтение мыслей, например.

Симон сделал глубокий глоток и вздохнул. Все вышло не так, как он себе представлял. У него была работа, но не было радости. Была жена, но не было семейного счастья. Симон посмотрел на спокойную поверхность моря. Где — то над водой пронзительно кричала чайка.

Позади послышался легкий шорох. Он с трудом повернулся и увидел Йохана. Тот был в мокрых плавках и с мокрыми волосами, на лице играла улыбка.

— Ты? Привет, — сказал Симон, — что это у тебя?

Йохан улыбнулся и показал мешок. В нем лежал весь набор цепей и замков, которые Симон бросил на морском дне.

— Зачем их там оставлять?

Симон засмеялся. Ему хотелось погладить Йохана по голове, но было лень вставать, а кроме того, он не был уверен, что это правильный поступок. Все — таки мальчик ему не сын. Вместо этого он просто кивнул и сказал:

— Спасибо. Садись, если хочешь. Посиди со мной.

Йохан кивнул в ответ и сел в кресло.

— Как тебе это удалось? — спросил Симон. — Должно быть, это трудно.

— Да, — сказал Йохан, — пришлось взять крюк и подтащить их к берегу.

— Неплохо придумано, — улыбнулся Симон.

Йохан протянул ему тонкий металлический клин:

— И еще вот это. Это было в мешке. — Он откинулся на спинку кресла и сказал: — Я так и не понимаю, как ты это делаешь.

— Но ты догадываешься?

Йохан выпрямился:

— Да.

Симон кивнул:

— Тогда иди и возьми морс в холодильнике. Мой кошелек на столе на кухне. Возьми там пятерку за труды. А потом приходи, и я расскажу тебе все подробно, во всех деталях.

Йохан вернулся через полминуты. Симон не понимал, зачем он это сказал. Обычно он никогда не раскрывал свои секреты. А тем более — рассказывать такие вещи мальчишке…

Йохан устроился рядом:

— Это ведь опасно?

И Симон начал рассказывать. Когда он закончил, на улице уже стемнело и бутылка совершенно опустела. Ховастен мигал тусклыми огнями. В воздухе пронеслась летучая мышь — вылетела на ночную охоту.

Йохан допил морс и сказал:

— Кажется, что все это жутко опасно.

Симон вдруг испытал страх. Не дай бог, малыш полезет и будет пробовать сам. Он строго погрозил Йохану пальцем:

— Обещай, что ничего не будешь пробовать сам!

— Не буду.

— Обещаешь?

Йохан улыбнулся и коснулся своим пальцем пальца Симона. Затем он осмотрел его, как бы проверяя, не осталось ли каких — то следов их договора, а потом негромко сказал:

— Ты знаешь, мама в тебя влюблена.

— Почему ты так думаешь?

Йохан задумчиво пожал плечами:

— Не знаю. Она какая — то странная в последнее время.

Симон допил последний глоток коньяка:

— Можно быть странной по разным причинам.

— Да, но она очень странная.

Симон подмигнул Йохану:

— Но почему ты уверен, что причина во мне?

— Но она же моя мама. Мне ли не знать?

Некоторое время они сидели молча. Где — то над домом носилась летучая мышь. Наконец Йохан встал и протянул Симону руку, помогая ему подняться. Минуту они стояли друг напротив друга, затем Симон потрепал Йохана по плечу и сказал:

— Спасибо за помощь еще раз. Увидимся завтра.

Йохан кивнул и ушел. Симон проследил за ним глазами.

Затем он пошел к себе и запер дверь.

Незваный гость

На следующее утро Симон сделал несколько звонков, пытаясь отследить Мариту, но все попытки оказались безуспешными. Затем он уселся в беседке с блокнотом и ручкой, пытаясь составить альтернативную программу для выступления в Народном доме.

Все казалось особенно зыбким и неопределенным. Какие номера он сможет показать без Мариты? Как его примут без партнерши? Вряд ли выступление будет удачным.

Почему все, что он делает, не имеет никакого будущего? Ведь он старается сделать все как можно лучше. Но все его старания тщетны, все бессмысленно.

Симон продолжал сидеть в таком настроении, когда появилась Анна — Грета. Она воскликнула:

— Спасибо за вчерашний день! Очень понравилось.

Она хотела было идти вниз к причалу, но Симон попросил ее присесть ненадолго. Она села напротив. Казалось, ей было не по себе. Симон, разумеется, ничего спрашивать не стал.

Они поговорили о том о сем, и тут они увидели Мариту. Она стояла у входа и смотрела на них. Симон хотел было подняться со стула, но не шевельнулся. Он просто сидел и смотрел на нее.

Марита медленно мигала. Ее веки двигались как будто в замедленном темпе, волосы были грязными, под глазами — темные круги, лицо усталое и изможденное.

— Смотри — смотри, наслаждайся, — сказала она хриплым голосом.

Симон продолжал смотреть на нее. Углом глаза он видел, что Анна — Грета собирается встать, и жестом попросил ее остаться. Тихим голосом он задал вопрос, который повторял, как мантру, все эти годы:

— Где ты была?

Марита неопределенно качнула головой. Ее жест можно было понять совершенно по — разному. Остановившись перед Симоном и уперев руки в бока, она с трудом выговорила:

— Мне нужны деньги. Деньги!

— Зачем?

Марита молча открывала и закрывала рот, потом быстро сказала:

— Я собираюсь в Германию.

— Марита, это невозможно. У нас работа тут, дома. Ты не можешь все бросить и уехать!

Взгляд Мариты скользнул по Анне — Грете. Казалось, ей было трудно сфокусировать зрение.

— Я собираюсь в Германию. Ты что, не понял? И ты должен дать мне деньги.

— У меня нет денег, и в Германию тебе не надо. Тебе надо в постель! Проспаться и начать понимать, что ты вытворяешь!