Заклятие - Цай Цзюнь Страница 25

Поскольку недавно здесь построена государственная дорога № 218 и через древнее кладбище проложен проезд, руины воинского поселения подверглись почти полному уничтожению. Кости, вывороченные из могил, усыпали землю, поломанные гробовые доски валялись повсюду, вырытые грабителями черепа были выставлены по краю дороги…

Местные жители рассказали корреспонденту, что грабители могил собираются в шайки и отряды, ездят на грузовиках и без стеснения говорят, что собираются заняться гробокопательством, а за границей есть коллекционеры, которые на свое имя заказывают отсюда древние расписные гробы.

Кладбища вокруг воинского поселения занимают значительный район, они размещены в нескольких горных долинах хребта Куруктаг.

Говорят, что теперь грабители могил в основном опустошили все могилы в низких, легкодоступных местах. Они считают, что ценные захоронения остались выше в горах, куда и собирается переместиться „основное место работы“.

„Древняя могила — вырытая от солнца яма“, то есть такая форма захоронения, откуда почти невозможно увидеть солнце; могильная яма, вырытая в центре сруба из семи колец тополевых бревен, предназначенных загородить солнечный свет; она подвергалась неоднократному раскапыванию. Некоторые могилы у реки Тебаньхэ превратились в ямы глубиной в три метра, причем между собой могилы соединены прорытыми туннелями; или же прямо с вершины могильного холма вырыт вертикальный воровской ход.

В пустыне Лобнора захоронены в большом количестве ценная утварь и предметы материальной культуры, о многом до сих пор ничего неизвестно. После создания Нового Китая наше государство здесь, в „долине древних кладбищ“ и в „древнем городе Лоулань“, провело в течение примерно месяца регистрационные работы. Но даже такой скромный шаг дал открытия, способные удивить весь мир. На кладбище Тайян в долине древних кладбищ вырыли из земли „лоуланьскую красавицу“, женщину европеоидной расы возрастом в 3800 лет; а в древнем городе Лоулань выкопали большое количество книг и бумажных документов на китайском языке. Это предоставило несомненные археологические свидетельства по проблеме заселения района древнего Лобнора, по его расовому составу, а также по управлению западным краем со стороны центрального правительства.

На руинах „воинского поселения“ был извлечен из земли „красавец воин“ эпохи Хань и Цзинь, но, поскольку кладбище очень серьезно пострадало от грабителей, не удалось „обеспечить сохранность при раскопках“, и эта так называемая сохранность в основном свелась к очистке и приведению в порядок разрушенной могильной ямы.

В древнем городе Лоулань извлекли из земли иссохший трупик ребенка европеоидной расы, жившего за 4000 лет до нас, и расписной гроб времен династий Хань и Цзинь. На самом деле они не являются археологическими открытиями, а выкрадены в здешних местах гробокопателями и отобраны ведомством общественной безопасности у грабителей во время суда над торговцами ценностями материальной культуры. Не следует думать, что публикация об этих открытиях заставит грабителей могил и сбытчиков предоставить о них подробные сведения.

В прошлом климат пустынь области Лобнор был главным разрушительным фактором для этих руин, теперь же бедствие от рук человеческих превосходит всякие природные бедствия».

Вэнь Хаогу не дочитал статью и сложил журнал; он поднял голову, и глаза его стали мокры от слез. Он и сам хорошо знал большую часть того, что написано здесь. Свыше десяти лет он постоянно регистрировал разграбление ценностей материальной культуры, особенно в Синьцзяне. Каждый раз, когда в Синьцзяне совершалось хищение памятников культуры, он по особым каналам в первую очередь получал закрытую информацию. И каждый раз, когда такая новость поступала, сердце его трепетало от волнения. Он придавал глубокий смысл изречению, которое часто повторял: «Людской вред страшнее вреда природного».

Для Вэнь Хаогу было ясно, что в некотором смысле любого человека можно заподозрить в ограблении могил: все содеянное предшественниками лоуланьских ученых-археологов, Свеном Хедином и Стейном, разве не было своего рода разбойничеством и настоящим ограблением могил? После того как швед Свен Хедин 28 марта 1900 года в пустыне Лобнор открыл древний город Лоулань и на следующий год начал раскопки, по настоящее время прошло уже полных сто лет. До него и после него в этом районе побывали Пржевальский и Козлов из царской России, швед Бергман, американец Хантингтон, англичанин Стейн, японец Татибана Мидзуки и другие.

В те годы Запад и Япония посылали людей на Лобнор, которые проникали в древний город Лоулань и вскрывали древние могилы. Естественно, что Лоулань не мог избегнуть судьбы быть раз за разом раскопанным, обысканным и расхищенным. В то время из китайских ученых только двоим — Хуан Вэньби и Чэнь Цзунци — посчастливилось исследовать Лоулань. Тогда после решительных протестов научных кругов Китая была организована «Китайско-шведская северо-западная научно-исследовательская экспедиция», они стали ее членами с китайской стороны, и только тогда удостоились такого счастья.

Как археологи и путешественники-первооткрыватели Свен Хедин и Стейн действительно достойны уважения. Однако они, запечатлев свои имена на скрижалях цинской истории, одновременно нанесли руинам колоссальный ущерб. Если бы не было их открытия, то сегодня Лоулань и близлежащие руины оставались бы там целы и невредимы и никто не ходил бы туда разрушать их. Ведь это огромное богатство принадлежит не кому-то из людей, а только нашим предкам.

На обложке научного журнала Вэнь Хаогу увидел прекрасно знакомый ему рисунок: полихромную фреску с изображением семи крылатых ангелов.

Эти семеро ангелов, изображенных в классическом европейском стиле, большими широко раскрытыми глазами вглядывались вперед, а на маленьких губках играла улыбка. Они были прекрасны, в высшей степени совершенны.

В 1907 году на руинах синьцзянекой Милани эта фреска заставила прославленного Стейна выпучить глаза от изумления и вспомнить прекрасные портреты девушек Древней Греции. Эти пришедшие из западного мира ангельские образы проникли в буддийский храм на южной окраине пустыни, где стали хранителями и проповедниками буддийского вероучения.

На обложку Вэнь Хаогу смотрел спокойно, но, когда много лет назад увидел эту фреску собственными глазами, его тоже, помнится, затрясло. Большие и блестящие глаза с фрески смотрели на него, и он вспомнил еще пару глаз…

Наступил рассвет.