Черная камея - Энн Райс Страница 23

– Нет, тетушка Куин, – ответил я, понимая, что ужедостиг предела, за которым уже не смогу сохранить многие тайны, если этотопасный и болезненный разговор продолжится, и попытался вновь вызвать в душерадость, оттого что мы собрались здесь все вместе, но перед мысленным взоромнеустанно проплывали ужасающие образы. Я притих, стараясь сжать сердце в кулак.

– Не ходи на это болото, Квинн, – вдруг попросилатетушка, словно давно хотела это сказать. – Не ходи на проклятый островСладкого Дьявола. Я знаю, тебя тянет на приключения. Не гордись своимоткрытием. Держись подальше от этого места.

Я почувствовал боль, но не по вине тетушки. Я молился, чтобымне как можно скорее представилась возможность признаться Лестату или кому-либодругому на этом свете, что тетушка опоздала со своими предостережениями.Когда-то они были своевременны, но прошлое давным-давно скрылось поднепроницаемой черной вуалью. Таинственный он перестал быть для меня тайной.

– Не думай об этом, тетушка Куин, – как можномягче произнес я. – Помнишь, что тебе говорил твой отец? На болотеСладкого Дьявола нет никаких дьяволов.

– Да, конечно, Квинн, – ответила она, – но вотличие от тебя мой отец за всю свою жизнь ни разу не осмелился отправиться напироге в те темные воды на поиски острова. Ничья нога не ступала на этот островдо тебя, Квинн. Не в характере моего отца и твоего дедушки было совершать такиенепрактичные поступки. Да, конечно, он охотился возле берега, ставил ловушки нараков, как мы это делаем до сих пор, но никогда не пытался найти тот остров, ия хочу, чтобы ты больше туда не ездил.

Я словно впервые остро и ясно почувствовал, как онануждается во мне.

– Я слишком тебя люблю, чтобы покинуть, –порывисто произнес я, сам полностью не успев осознать смысл собственных слов. Апотом вдруг добавил: – Клянусь, я никогда тебя не оставлю.

– Мой дорогой, мой чудесный мальчик! – воскликнулатетушка, продолжая перебирать левой рукой камеи и выстраивая их в линию: –Одна, две, три четыре, пять... И на всех Ревекка у колодца...

– Они безукоризненны, тетушка Куин, – сказал я,глядя на эту пятерку, и ни с того ни с сего вспомнил, что призраки могут носитькамеи. "Интересно, – подумалось мне, – а есть ли у призракавыбор? Может ли он позаимствовать что-то из собственных сундуков начердаке?"

Тетушка Куин закивала, улыбаясь.

– Мой мальчик, мой красивый малыш, – восторженнопроизнесла она и вновь посмотрела на Лестата.

Его расположение к ней ничуть не уменьшилось.

– Знаете, Лестат, я ведь больше не могупутешествовать, – серьезным тоном призналась она, огорчив меня своимпризнанием. – Иногда в голову мне приходит жуткая мысль, что моя жизнькончена. Следует, наверное, понимать, что в восемьдесят пять уже нельзя носитьлюбимые туфли на шпильках, разве только прогуливаться в них по комнате.

Она опустила взгляд на свои ноги, на туфельки с блестками,которыми так гордилась.

– Даже поездка в Новый Орлеан к ювелирам, которые давнознают мою страсть к коллекционированию, становится целым событием. Хотя в любоевремя в моем распоряжении самый огромный лимузин, который только можно себепредставить, и, разумеется, самый большой в нашем приходе. И есть кому меняотвезти и сопроводить: личный шофер и, конечно, Жасмин, моя дорогая Жасмин.Кстати, а где ты пропадаешь все дни, Квинн? Почему-то каждый раз, когда япросыпаюсь в урочный час и начинаю отдавать распоряжения, тебя нигде не могутнайти.

В голове у меня стоял туман. Этой ночью мне было суждено нераз испытать чувство стыда. Я ощутил себя полностью отрезанным от нее, хотянаходился совсем близко, и вновь вспомнил Стирлинга, вкус его крови и то, как ячуть было не поглотил его душу. И тут меня снова посетили сомнения, уж неприменил ли Лестат свою магию по отношению ко мне и к тетушке Куин, чтобы мыоба освободились ото лжи.

Но мне нравилось то, что происходило. Я доверял Лестату исознавал, что если бы он задумал какое-нибудь зло, то не стал бы вести стольдолгую беседу с тетушкой Куин.

А тетушка продолжала щебетать веселым голоском, хотя словаее были полны грусти.

– Вот я и сижу здесь со своими маленькими талисманами исмотрю старые фильмы, надеясь, что Квинн меня навестит. – Она махнуларукой в сторону большого телевизора. – Однако не обижаюсь, когда он неприходит. Я стараюсь не думать о своей слабости. Жизнь моя была полноценной. Идо сих пор камеи делают меня счастливой. Одержимость ими доставляет мнеудовольствие. Так было всегда. Я начала их собирать с того самого дня в далекомпрошлом. Вы понимаете?

– Да, – отозвался Лестат, – отлично понимаю.И несказанно рад знакомству с вами. Тому, что вы принимаете меня в своем доме.

– Как старомодно и изящно вы выражаетесь, –заметила тетушка, явно очарованная своим собеседником: ее улыбка сделаласьшире, а глубоко посаженные глаза засветились ярче. – Вы действительноздесь желанный гость.

– Благодарю, мадам. – Лестат почтительно склонилголову.

– Пожалуйста, дорогой, называйте меня тетушкаКуин, – настойчиво попросила она.

– Тетушка Куин, я люблю вас, – с теплотой произнесЛестат.

– Теперь ступайте, оба, – велела она. –Квинн, поставь стулья на место, раз ты такой большой и сильный, а то бедняжкеЖасмин придется тащить их по ковру. Вы свободны, оба, мои молодые друзья. Яочень огорчена, что закончила наш оживленный разговор на печальной ноте.

– На величественной ноте, – отозвался Лестат,поднимаясь. – Поверьте, я крайне польщен вашими откровеннымипризнаниями, – продолжил он. – Вы великая женщина и, если позволите,очаровательная дама.

Я взял оба стула и легко перенес их к письменному столу.

Тетушка зашлась довольным смехом, а я, обойдя вновь вокругстола, бросил взгляд на ее блестящие туфельки и подумал, что такие ножкипоистине неподвластны времени и могли бы перенести ее куда угодно. Поддавшисьимпульсу, я опустился на колени и склонился, чтобы коснуться губами туфелек.

Наедине с тетушкой я довольно часто гладил ее ступни. Мненравилось трогать и целовать высокий подъем, затянутый в тонкий нейлон. Но то,что я сделал это в присутствии Лестата, чрезвычайно позабавило тетушку. Онарассмеялась – негромко и тоненько, вызвав в моем воображении образ серебряногоколокольчика, звенящего в вышине на фоне ослепительно голубого неба, а когда яподнялся с пола, сказала:

– Теперь ступайте. Я официально освобождаю вас отнеобходимости присутствовать здесь. Свободны.