Побег из Шоушенка - Стивен Кинг Страница 21

– Да, пожалуй.

– Когда я попал в Шоушенк, все это оставалось в целости. Каки теперь. Там, за этими стенами, живет человек, которого никто никогда не виделв лицо. У него есть карточка социальной безопасности и водительские права,полученные в Майне. А также свидетельство о рождении на имя Питера Стивенса.Превосходное имя, не правда ли?

– Кто он? – спросил я. Похоже, я знал, что ответит Энди, ноне мог в это поверить.

– Я.

– Не станешь же ты говорить мне, что у тебя было достаточновремени, чтобы получить фальшивые документы, пока над тобой трудились копы. Иличто ты оформил все это, находясь на судебном разбирательстве.

– Нет, этого я утверждать не стану. Мой друг Джим оформилвсе за меня. Он начал действовать после того, как отклонили мою апелляцию.Основные документы были в его руках до 1950 года.

– Он должен был быть тебе очень близким другом, – сказал я.

Не знаю, какой части из всего этого я поверил – всему,половине или же вовсе ничему. Но денек был теплый, солнце ясно светило, и всеодин черт – это была занимательная история.

– Ведь весь этот расклад на сто процентов нелегален.

– Он был близким другом. Мы вместе воевали. Франция,Германия, оккупация. Он был хорошим другом. Он знал, что в этой стране сделатьфальшивые бумаги, хотя и не легально, легко и безопасно. Он взял мои денеги,все налоги на которые были выплачены так тщательно, что IRS было просто не кчему придраться. И вложил их на имя Питера Стивенса. Это было в 1950 и 1952году. Сегодня по приблизительным расчетам там триста семьдесят тысяч долларов.

Наверное, у меня отвисла челюсть, потому что Энди улыбнулся,глядя на меня.

– Если я не умру здесь, возможно, у меня будет семь иливосемь миллионов, «роллс-ройс» и все, чего я не пожелаю.

Ладонь его зачерпнула новую пригоршню камешков.

– Я надеюсь на лучшее, готовлюсь к худшему, и ничего, кромеэтого. Фальшивое имя предназначено для того, чтобы сохранить этот маленькийкапитал. Просто я перестраховывался и заранее выносил свои пожитки из дому. Но,к сожалению, я не знал, что ураган будет продолжаться так долго.

Я некоторое время молчал, пытаясь осознать, что этотневысокий худощавый человек в сером тюремном костюме может обладать большейсуммой денег, чем комендант Нортон соберет за всю свою гнусную жизнь, даже есливывернется наизнанку.

– Значит, ты не придуривался, когда говорил, что можешьнанять адвоката. – Наконец вымолвил я. – За такие деньги можно пригласитьКлеринса Дерроу, или кто там сейчас самый крутой вместо него. Почему ты до сихпор этого не делаешь? Ты бы вылетел из этой чертовой дыры как пуля.

– Не совсем так, – ответил Энди, слегка улыбаясь.

– Хороший адвокат вытащит Томми Вильямса из Кешмана изаставит его говорить, хочет тот или нет. Твое дело возобновят, ты наймешьчастных сыщиков для поисков Элвуда Блейча и смешаешь эту суку Нортона с дерьмом.Почему бы нет, Энди?

– Потому, что я сам себя перехитрил. Если я когда-нибудьпопробую наложить лапу на деньги Питера Стивенса, находясь здесь, я потеряю вседо цента. Это мог сделать Джим, однако он мертв. Видишь, в чем проблема?

Я видел: эти деньги так много могли дать Энди, но получалосьтак, будто они принадлежат другому лицу. И если отрасль, в которую они вложены,придет в убыток… Все, что остается Энди – наблюдать за курсом акций настраницах «Пресс-геральд», будучи не в силах сделать хоть что-нибудь. Хреновоеположение, скажу я вам.

– И еще тебе кое-что скажу. Ред. В городке Бакстоне естьскошенный луг. Ты же знаешь, где находится Бакстон?

Я знал.

– Вот и хорошо. В северном углу лужка расположен большойкамень, на котором выбито стихотворение Роберта Фроста. Около основаниябольшого камня расположено вкрапленное в него вулканическое стекло, которое досорок седьмого года было моим пресс-папье. Джим вставил этот камешек в большойвалун на лугу. Под ним лежит ключ от депозитного ящика в Портлендском банке.

– Ну и попал же ты в переделку, – сказал я. – Когда умертвой друг, IRS вместе с исполнителем его завещания вскрыл все депозитные ящики.Энди улыбнулся:

– Все не так плохо. Мы позаботились о такой возможности.Ящик зарегистрирован на имя Питера Стивенса, и каждый год компания юристов,являющаяся исполнителем завещания Джима, посылает в банк чек. Рента вноситсяисправно. Питер Стивене находится в этой коробке, и рано или поздно он выйдетнаружу. Водительские права просрочены на шесть лет, потому что Джим умер шестьлет назад, но ничего не стоит восстановить их за пять долларов. В коробочкетакже расположены биржевые сертификаты и два десятка тысячедолларовыхоблигаций. Я присвистнул.

– Питер Стивене надежно заперт в ящике портлендского банка,а Энди Дюфресн еще более надежно заперт в Шоушенке. Вот ведь в чем проблема. Аключ, которым можно открыть ящик с документами, деньгами и новой жизнью,находится под черным стеклом на Бакстонском лугу. Скажу больше, Ред, последниедвадцать лет я с необычайным интересом проглядывал газеты, выискивая в них всеновости, касающиеся новых строительных проектов в Бакстоне. И в один прекрасныйдень, подозреваю, мне придется прочитать, что через луг проложили магистральили начали строить там новый госпиталь или универмаг, похоронив мою новую жизньпод десятью футами бетона.

– О боже, Энди, если все это так, как ты еще не сошел с ума?

Он улыбнулся:

– Все спокойно на западном фронте.

– Но возможно, через годы…

– Да, возможно. Но есть вероятность, что я окажусь насвободе чуть раньше, чем этого хотят государство и Нортон. Я не могу позволитьсебе ждать долго. Я думаю о Зихуантанезо и своем отеле. Это все, чего я теперьхочу от жизни. Я не убивал Глена Квентина, и жену свою тоже не убивал, и этототель… не так уж многое из всего, что может хотеть человек. Купаться, загоратьи спать в комнате с открытыми окнами… не так уж это много. Естественноечеловеческое желание.

Он отбросил свои камешки и продолжил, глядя мне в глаза,довольно бесцеремонно:

– А знаешь, Ред, в этом месте мне непременно понадобитсячеловек, умеющий крутиться и доставать вещи.

Я долгое время думал об этом разговоре. И почему-то мне дажене казалось абсурдным, что мы обсуждали такие проекты на вонючем тюремном дворепод пристальными взглядами вооруженных до зубов ребят на вышках.

– Не могу, – ответил я. – Там я ничего не могу. Я привык ксвоей несвободе. Здесь я человек, который может все – по крайней мере, многое.Но там, на свободе, мои способности не будут нужны никому. И если ты хочешькупить открытки или полировальные подушечки, у тебя всегда под рукой каталогилюбого крупного универмага. Здесь я выступаю в роли этого чертового каталога. Атам… просто непонятно, с чего начать. И непонятно, как.