Побег из Шоушенка - Стивен Кинг Страница 20

Мрачное состояние Энди прекратилось в 1967 году во времямирового чемпионата. Это был сказочный год, год, когда «Ред Соке» стали победителями.Первое место вместо предсказываемого Лас Вегасом девятого. Когда это случилось– когда команда стала призером Американской лиги – невиданное оживлениеохватило всю тюрьму. Это была какая-то идиотская радость, странное ощущение,что если ожила безнадежная, казалось бы, команда – то шанс на воскресение естьу всякого. Теперь я едва ли смогу объяснить природу этого чувства, как бывшийбитломан не объяснит причин своего сумасшествия, когда оно уже прошло. Но тогдавсе это было вполне доступным и реальным. Всякое радио включалось на волнурадиостанции, передающей чемпионат, когда играли «Ред Соке». Жуткое уныниеохватило публику, когда в Клевелэнд была пропущена под конец пара мячей, иидиотский взрыв буйного веселья последовал за решающим броском Рико Петросели,который решил исход игры. Затем, после поражения в седьмой игре чемпионата,«Ред Соке» утратили свое магическое воздействие, и заключенные вновь впали втягостное оцепенение. Подозреваю, как обрадовался этому Нортон. Проклятый сукинсын любил видеть вокруг себя людей с постными лицами, посыпающих головы пеплом,и на дух не переносил счастливых улыбок.

Что касается Энди, ему не было причин унывать. Возможнопотому, что он никогда не был бейсбольным фанатом. В любом случае, он сумелпоймать то непередаваемое ощущение удачи, которое, казалось, потерял. Эндивытащил свою свободу, как невидимый пиджак, из пыльного шкафа – и примерилвновь…

Я вспоминаю один ясный осенний денек две недели послеокончания чемпионата. Возможно, было воскресенье, потому что я помню множестволюдей, расхаживающих по двору, перекидывающихся мячиком, треплющихся друг сдругом о всякой ерунде и заключающих сделки. Другие в это время сидели в заледля посетителей, общаясь с близкими под пристальным взором охранников,рассказывая с серьезным видом совершенно неправдоподобные сказки о своей жизнии радуясь передачам.

Энди сидел на корточках у стены, сжимая в руке подобранныеим только что камешки. Лицо он поднял к солнцу и, зажмурившись, впитывал теплоего лучей. В тот день была на редкость ясная погода, это я помню точно.

– Привет, Ред, – окликнул он меня. – Подсаживайся,поговорим.

Я подошел.

– Хочешь? – Он протянул мне парочку тщательно отполированных«тысячелетних сэндвичей».

– Конечно. Чудные вещицы… Спасибо большое тебе.

Энди сменил тему:

– У тебя в следующем году знаменательная дата.

Я кивнул. В будущем году я отмечу тридцатилетие своегопоступления в Шоушенк, шестьдесят процентов жизни проведено в тюрьме…

– Думаешь, ты когда-нибудь выйдешь отсюда?

– Разумеется. Когда у меня отрастет длинная седая борода, астарческий маразм разовьется настолько, что я уже не буду осознавать, в тюрьмея или на свободе.

Энди слегка улыбнулся и прищурился на солнце:

– Хорошо.

– Я думаю, в такой чудный денек почему бы не быть хорошемунастроению.

Он кивнул, и некоторое время мы молчали.

– Когда я отсюда выйду, – наконец произнес Энди. – я поедутуда, где все время тепло.

Он говорил с такой уверенностью, как будто до освобожденияоставалось не больше месяца.

– И ты знаешь, Ред, куда я поеду?

– Понятия не имею, и куда же?

– Зихуатанезо, – ответил Энди, медленно, мягко выговариваяэто слово, и оно звучало как музыка. – Недалеко от Мехико. Это маленькоеместечко в двадцати милях от тридцать седьмой магистрали. Оно находится в сотнемиль к северо-востоку от Акапулко в Тихом океане. Ты знаешь, что говорятмексиканцы о Тихом океане? Я ответил, что не знаю.

– Говорят, у него нет памяти. Именно там я хочу провестиостаток своих дней. Ред. В теплом месте, где исчезает память.

Энди забрал в ладонь горсть пыли, и теперь, продолжаяговорить, отбирал камешки. Пару раз кварц вспыхнул под солнечными лучами.

– Зихуантанезо. Там у меня будет маленький отель. Шестьдомиков вдоль побережья, и еще шесть – чуть по дальше около магистрали. У менябудет парень, который будет возить гостей на рыбалку. А для того, кто поймаетсамую большую рыбу сезона, будет учрежден приз, и его портрет я повешу ввестибюле. Это будет такое место, где стоит провести свой медовый месяц.

– И где ты собираешься взять денег для этого всего?Финансовые операции?

Он взглянул на меня и улыбнулся:

– В точку. Ред. Временами ты меня просто пугаешь.

– Так вот, слушай, – продолжал Энди, закуривая сигарету. –Когда случается что-нибудь скверное в этом суетном мире, люди делятся на двекатегории. Предположим, есть маленький домик, уютно обставленный и полныйгениальных полотен и всякого антиквариата. И вот хозяин его услышал, чтоприближается ураган. Один из этих двух типов людей будет надеяться на лучшее.«Ураган свернет с пути, – говорит себе такой человек. – Было бы абсурдноуничтожить этот чудный дом и эти старые картины. Господь не позволит этого… Даесли что и случится, все имущество здесь застраховано». Это один сорт людей. Адругой пребывает в уверенности, что ураган может идти прямо на него, и тогдаразрушит все на своем пути. И даже если прогноз погоды утверждает, что урагансменил путь, такой человек знает, что в любой момент он может вернуться вновь исравнять его милый домик с землей. Такие люди отдают себе отчет в том, чтостоит надеяться на лучшее, это еще никому не вредило… Но готовиться стоит кхудшему.

Я зажег сигарету и спросил:

– Ты хочешь сказать, ты застраховался от неожиданности?

– Да, я подготовился к урагану. Я знаю, как скверно онвыглядит. У меня было мало времени, но во все отведенное мне время ядействовал. У меня был друг, единственный человек, который остался со мной. Онработал в инвестиционной компании в Портленде. Шесть лет назад он умер.

– Жаль.

– Да. – Энди отбросил окурок. – У нас с Линдой было что-тооколо четырнадцати тысяч долларов – не много, но кое-что. Однако, черт, мы былимолоды и не о чем не думали. Но когда начался ураган, я принялся вытаскиватьсвои картины в безопасное место. Я продал акции и честно заплатил весь налог,как примерный школьник. Внес в декларацию абсолютно все, ничего не скрыл.

– Они заморозили твой счет?

– Я был обвинен в убийстве, Ред, а не мертв! Невозможнозаморозить имущество невинного человека. И слава богу. А это все было еще дотого, как меня обвинили в преступлении. У нас с Джимом, тем моим другом, былонемного времени. Я все быстро скинул по дешевке. Конечно, много проиграл наэтом. Но тогда у меня были другие, гораздо более серьезные поводы для волнения.