Каньон Холодных Сердец - Клайв Баркер Страница 18

Ему было трудно что-либо возразить. Как человек, Смозерман являл собой некую пародию на беспрестанно тараторящего торговца, который в любую минуту мог взорваться. Поскольку кроме всего прочего он был весьма озабочен сексуально, в его непосредственном окружении постоянно обитало множество «крошек», как он сам их называл. Обыкновенно он обещал такой «крошке» дать главную роль, в случае если она сумеет достойно пройти пробу у него в будуаре, но в конечном счете отказывал, как только та ему наскучивала.

Подготовка к съемкам «Бойца» проходила довольно гладко, пока не случилось непредвиденное. Неделю спустя после своего сорокачетырехлетнего дня рождения Смозерман скончался. О неуемности его аппетитов всегда слагались легенды; в любом городе он умел отыскать злачное место, чтобы всласть ублажить свою ненасытную плоть. Обстоятельства смерти лишний раз подтвердили его репутацию: он умер за столиком в одном ночном клубе Нью-Йорка во время лесбийского шоу. Сердечный спазм, очевидно, оказался столь сильным и неожиданным, что лишил жизни Смозермана прежде, чем тот успел позвать на помощь. Когда обнаружили бездыханное тело продюсера, его лицо покоилось на кипе пакетиков с кокаином. В отличие от большинства своих современников, которые, щадя свои носовые пазухи, перешли на более усовершенствованную форму приема зелья, Смозерман продолжал потреблять его по старинке, но в лошадиных дозах. Это был один из тридцати пяти запрещенных препаратов, что обнаружились в его организме при вскрытии.

Согласно воле покойного, он был похоронен в Лас-Вегасе. Как Смозерман всегда утверждал, здесь он пережил самые счастливые дни своей жизни – все выиграл и все потерял.

Дважды упомянутая во время панихиды, эта фраза глубоко врезалась в память Тодда, и мурашки от мрачного предчувствия пробежали у него по спине. Смозерман всегда знал и вполне примирился с мыслью, что все происходящее в Голливуде – просто игра, а следовательно, можно потерять все, что имеешь, в мгновение ока. Он был азартным человеком и находил удовольствие в самой возможности провала, более того, она придавала особую пикантность успеху. Что же касается Тодда, то он никогда не изменял покеру и рулетке. Слушая хвалебные речи лицемеров, большинство из которых Смозермана откровенно ненавидели, Тодд понимал, что уход Кивера из жизни мрачной тенью ляжет на его, Пикетта, актерское будущее. Золотые деньки остались в прошлом, и уже недалек был тот день, когда его место под солнцем займут другие; если, конечно, этот день уже не наступил.

На следующий после похорон день Тодд поделился своими опасениями с Максин. Однако она, как всегда самоуверенная, поспешила его переубедить.

– Смозерман был динозавром, – сделав глоток водки, произнесла она. – Все эти годы люди носились с его дерьмом только потому, что буквально на всем он умел делать крупные деньги. Но, честно говоря, он был падшим человеком. А ты – классный актер. Так с какой стати тебе волноваться?

– Не знаю, – в голове Тодда гудело от выпитого спиртного, – порой погляжу на себя со стороны…

– И что?

– Я уже не тот парень, который снимался в «Стрелке».

– Конечно нет, черт тебя побери. Тогда ты был никто. А теперь один из известнейших актеров в истории кино.

– Теперь хватает других героев.

– Ну и что из этого? – парировала Максин, пытаясь развеять его сомнения.

– Не надо, слышишь! – отрезал Тодд» стукнув ладонью по столу. – Не делай этого! Оставь свои увещевания! Ладно? Смозерман хотел вернуть меня на пьедестал, но сыграл в ящик! Мы сели в лужу. И нам надо думать, как из нее выбраться.

– Ладно, успокойся. Я только хотела сказать, что Смозерман нам не нужен. Мы найдем кого-нибудь, чтобы переработать сценарий, если ты этого хочешь. Потом подыщем толкового режиссера, чтобы его поставить. Кого-нибудь, кто владел бы современным стилем. Смозерман был чересчур старомоден. Все у него делалось по-крупному. Большие сиськи. Большие автоматы. Но современного-то зрителя этим уже не возьмешь. Нужно все время держать нос по ветру, иначе можно опоздать. Знаешь, хоть мне и неприятно это говорить, но смерть Смозермана сыграла нам на руку. Тебе требуется нечто новое. Новый образ Тодда Пикетта.

– Думаешь, это так просто? – ухмыльнулся Тодд, хотя очень хотел верить, что Максин разрешит его проблему.

– А что в этом сложного? – возразила ему Фрайзель. – Ты крупная звезда. Нам лишь нужно вновь поместить тебя в центр зрительского внимания. – Поразмыслив с минуту, она добавила: – А знаешь что? Пожалуй, нам стоит пообедать с Гарри Эппштадтом.

– О боже, зачем? Ты же знаешь, как меня воротит от этого мерзкого говнюка.

– Может, он и говнюк. Но тебе же нужно, чтобы кто-то платил за съемки «Бойца». А ради того, чтобы этот сукин сын отвалил тебе за роль двадцать миллионов плюс хороший процент, ты вполне можешь побыть с ним часок-другой паинькой.