Соглядатай - Мэри Хиггинс Кларк Страница 7

— Нет, благодарю вас. Отец просил меня не курить до восемнадцати лет, а когда я повзрослела, мне расхотелось пробовать.

— И вы не дымили тайком где-нибудь за гаражом или в туалете?

— Нет.

Сенатор улыбнулась.

— Это обнадеживает. Сэм Кингсли разделяет мое великое недоверие к журналистской братии. Вы знакомы с ним, не правда ли? Он заверил меня, что в смысле умения держать слово вы отличаетесь от большинства телевизионщиков.

— Очень любезно с его стороны, — заметила Пэт, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно. — Сенатор, я полагаю, что кратчайший путь к взаимопониманию — откровенность. Расскажите мне, почему идея программы вам так неприятна. Если я буду знать заранее, что вы считаете недопустимым, мы сэкономим массу времени.

Лицо Абигайль Дженнингс приняло задумчивое выражение.

— Почему-то ни один репортер не удовлетворен информацией о моей личной жизни. Я овдовела в тридцать один год. После смерти мужа заняла его место в конгрессе, потом меня избрали в сенат. Возможно, поэтому меня не покидает чувство, будто мы с мужем по-прежнему вместе. Я люблю свою работу, она в каком-то смысле заменяет мне семью. Но, разумеется, я не могу со слезами на глазах поведать миру о первом школьном дне маленького Джонни, потому что у меня никогда не было детей. В отличие от Клер Лоуренс я не могу сфотографироваться с армией внуков. И, предупреждаю вас, Пэт, я не допущу, чтобы в вашей программе фигурировала фотография, где я красуюсь в купальнике, туфлях на шпильках и в короне из фальшивых бриллиантов.

— Но вы же были «Мисс штат Нью-Йорк». Нельзя просто отмахнуться от этого факта.

— Вы полагаете? — синие глаза сенатора полыхнули огнем. — А вам известно, что вскоре после смерти Вилларда какая-то газетенка напечатала фотографию, сделанную в момент коронации, и снабдила ее подписью: «А главный приз — место в конгрессе?» Губернатор едва не изменил свое решение назначить меня на должность Вилларда до конца срока. Только Джек Кеннеди смог убедить его, что я работала бок о бок с мужем с первого дня его избрания. Если бы Кеннеди не имел такого влияния, я скорее всего здесь сейчас не сидела бы. Нет, благодарю вас, Пэт Треймор. Никаких фотографий с того конкурса! Лучше начните передачу с тех времен, когда я училась на последнем курсе Ричмондского университета, с замужества и участия в первой предвыборной кампании Вилларда. Именно тогда началась моя жизнь.

«Нельзя же притворяться, — подумала Пэт, — что первых двадцать лет твоей жизни просто не существует, и зачем это нужно?» Вслух же она сказала:

— Я нашла одну старую фотографию, где вы сняты перед вашим домом в Эйпл-Джанкшене. Я хотела использовать ее в рассказе о вашей юности.

— Пэт, я никогда не утверждала, что это мой дом. Я говорила, что жила там. В действительности моя мать работала у Сондерсов экономкой, и у нас была маленькая квартирка в задней части дома. Пожалуйста, не забывайте, что я — сенатор от Виргинии. Семья Дженнингсов занимала видное положение на виргинском побережье еще во времена короля Якова. Свекровь до конца жизни называла меня «янки, укравшая Вилларда». Я приложила огромные усилия, чтобы меня считали Абигайль Дженнингс из Виргинии и забыли про Абигайль Форстер из глубинки штата Нью-Йорк. Давайте оставим все как есть, ладно?

В этот момент в дверь постучали. В кабинет вошел молодой человек лет тридцати, с серьезным узким лицом. Серый костюм в мелкую полоску подчеркивал его худобу. Редеющие светлые волосы, аккуратно зачесанные на макушку, не могли скрыть намечающуюся лысину. Очки без оправы только добавляли молодому человеку солидности.

— Сенатор, там уже собираются голосовать. Только что звонили в колокол, — сообщил он.

Абигайль порывисто встала.

— Пэт, мне очень жаль. Кстати, это Филипп Бакли, мой помощник. Они с Тоби подготовили для вас кое-какие материалы — газетные вырезки, письма, фотоальбом, даже несколько любительских кинофильмов. Может быть, вы сначала просмотрите их, а побеседуем потом?

Пэт ничего не оставалось, как согласиться. Она решила поговорить с Лютером Пелхэмом. Авось совместными усилиями им удастся убедить Абигайль, что с ее стороны нехорошо саботировать программу. Раздумывая об этом, Пэт вдруг непроизвольно отметила, что Филипп Бакли внимательно ее изучает. Действительно ли в его взгляде проскальзывает некая враждебность, или ей только показалось?

— Тоби отвезет вас домой, — торопливо продолжила Абигайль. — Где он, Фил?

— Я здесь, сенатор. Не злись и не выпрыгивай от ярости из юбки.

Это веселое замечание исходило от огромного пожилого мужчины с бочкообразной грудной клеткой, при первом же взгляде на которого Пэт решила, что перед ней — бывший боксер-профессионал. Крупная мясистая физиономия; под маленькими, глубоко посаженными глазками набрякли мешки. На нем был темно-синий костюм, в руках — форменная фуражка.

Пэт поймала себя на том, что никак не может оторвать глаз от его рук: это были самые огромные руки из тех, что она когда-либо видела. Перстень с огромным квадратным ониксом подчеркивал толщину его пальцев.

«Не выпрыгивай из юбки». Неужели он действительно это сказал? Ошеломленная Пэт перевела взгляд на миссис Дженнингс. Но та смеялась.

— Пэт, это Тоби Горгон. Он по дороге сам расскажет вам, в чем заключаются его обязанности. Я до сих пор так и не смогла это выяснить, хотя мы вместе уже двадцать пять лет. Он тоже из Эйпл-Джанкшена, и после меня он — лучшее, что произросло в этом городишке. Ну, мне пора. Пойдем, Фил.

Они ушли.

Сделать эту программу будет дьявольски трудно, подумала Пэт. Она заготовила для сегодняшней встречи три страницы вопросов, а затронуть удалось только один. Но этот Тоби знает Абигайль Дженнингс с детства, и сенатор только что с невероятной снисходительностью стерпела его немыслимую дерзость. Может быть, он поможет ей?

Пэт успела дойти лишь до приемной, когда дверь распахнулась, и сенатор Дженнингс влетела в комнату в сопровождении Филиппа. Ее дружелюбие исчезло, словно его и не было никогда.

— Тоби, слава Богу, что ты еще здесь, — начала она далеко не ласковым тоном. — С чего ты взял, что я должна приехать в посольство к семи?

— Так вы сами мне сказали, сенатор.

— Даже если я действительно так говорила, разве тебе не положено дважды свериться с моим расписанием?

— Да, сенатор, — кротко ответил Тоби.

— Я должна быть там в шесть! — рявкнула Абигайль. — Приготовь машину к семнадцати сорока пяти.

— Сенатор, вы опоздаете на голосование, — напомнил Тоби. — Лучше бы вам поторопиться.

— Я бы опаздывала повсюду, если бы не проверяла тебя по десять раз. — С этими словами она ушла, хлопнув дверью.

Тоби рассмеялся:

— Что ж, пожалуй, и нам пора в путь, мисс Треймор.