Соглядатай - Мэри Хиггинс Кларк

Пэт медленно вела машину по узким улочкам Джорджтауна. Затянутое тучами небо потемнело, в свете уличных фонарей поблескивали фары автомобилей, оставленных на подъездных дорожках; рождественские гирлянды окрасили всеми цветами радуги снежные сугробы, покрытые корочкой наста. Мирное спокойствие городка навевало мысли о старой доброй Америке прежних времен. Пэт свернула на Эн-стрит, проехала еще один квартал, сосредоточенно разглядывая таблички с номерами домов, миновала перекресток. Должно быть, этот, подумала она, милое родное гнездо.

Остановившись у обочины, Пэт некоторое время сидела в машине. Перед ней был темный большой дом, единственное неосвещенное здание на улице. Она едва различала его очертания. Большие окна первого этажа наполовину скрывали ветки буйно разросшегося кустарника.

После девятичасовой поездки из Конкорда мышцы Пэт ныли от напряжения, и все-таки ей хотелось оттянуть момент, когда придется открыть парадную дверь и войти в дом. «А все этот проклятый телефонный звонок, — подумала она, — я напрасно приняла его всерьез».

За несколько дней до ухода с Бостонского телевидения ей позвонила телефонистка коммутатора:

— Тут какой-то чокнутый требует, чтобы его соединили с вами. Может, мне остаться на линии?

— Да, пожалуйста.

Пэт взяла трубку, назвала себя и услышала тихий мужской голос:

— Патриция Треймор, вы не должны приезжать в Вашингтон. Вы не должны делать программу, восхваляющую сенатора Дженнингса. И, наконец, вы не должны останавливаться в том доме.

Тут Пэт услышала, как телефонистка ахнула.

— Кто вы? — спросила она резко.

От слов неизвестного, произнесенных тем же тягучим, глухим голосом, у нее неприятно повлажнели ладони.

— Я ангел милосердия, избавления и... возмездия.

Позже Пэт пыталась отмахнуться от этого происшествия — мало ли ненормальных звонит на телестудию! — но тревога не оставляла ее.

О ее переходе в студию кабельного телевидения «Потомак» и планах создания серии передач под названием «Женщины в правительстве» сообщили многие газеты. Пэт внимательно изучила публикации, проверив, не промелькнуло ли где-то упоминание о доме, где она собиралась поселиться, и убедилась, что ее нового адреса никто не сообщал.

Самую подробную заметку напечатали в «Вашингтон трибюн»: «Очаровательная Патриция Треймор, обладающая проникновенным хрипловатым голосом и прекрасными карими глазами, великолепно дополнит созвездие ведущих кабельной телесети „Потомак“. Ее биографические очерки о знаменитостях, сделанные на бостонском телевидении, дважды выдвигались на премию „Эмми“. Пэт наделена волшебным даром располагать к себе людей, вызывать их на откровенность. Герои ее программ потрясающе искренни. Первую передачу новой серии мисс Треймор посвятит Абигайль Дженнингс — сенатору от штата Виргиния. По сообщению Лютера Пелхэма, в программе собираются рассказать об основных событиях личной и общественной жизни сенатора. Вашингтон затаив дыхание ждет, когда передача выйдет в эфир, и гадает, удастся ли Пэт Треймор растопить ледяную стену, которой окружила себя прекрасная леди-сенатор».

Мысль о звонке таинственного незнакомца не давала Пэт покоя. Неизвестный явно понизил голос, говоря о том доме.

Кто же мог знать о ее доме?

Пэт озябла. Она только сейчас поняла, что двигатель в машине выключен уже несколько минут. Мимо торопливо просеменил прохожий с портфелем. Он замедлил было шаг, заметив девушку в машине, но тут же снова прибавил ходу.

Надо двигаться, пока кто-нибудь не позвонил в полицию и не сообщил о подозрительной личности, с неведомой целью торчащей на улице, подумала она.

Железные ворота в решетчатой ограде дома оказались открытыми. Пэт остановила машину на подъездной дорожке и открыла сумочку. Вот и ключи.

Поднявшись на крыльцо, она остановилась перед дверью, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Казалось бы, в это мгновение она должна была испытывать совершенно особое чувство. Но ей просто хотелось поскорее попасть в дом, затащить чемодан и приготовить себе кофе с сандвичем. Пэт повернула ключ, толкнула дверь, нащупала выключатель и зажгла свет.

На первый взгляд в доме было удивительно чисто. Пол в прихожей был покрыт плиткой и блестел как полированный; люстра сверкала. Но, присмотревшись, Пэт заметила, что краска на стенах выцвела и над плинтусами появилась сетка трещинок. Большую часть мебели, по всей вероятности, придется выбросить или отдать на реставрацию. Но это не пугало Пэт — завтра привезут новую мебель из мансарды конкордского дома.

Пэт медленно брела по первому этажу. Вот столовая, где принимали гостей, — большая светлая комната, первая дверь налево. Когда Пэт было шестнадцать, она приезжала в Вашингтон со школьной экскурсией. Тогда она улизнула от подруг — специально, чтобы взглянуть на этот дом, но в тот раз она не обратила внимания на размер комнаты. С улицы же дом казался небольшим.

Стол потрескался, на буфете красовались безобразные пятна, как будто слуги, подавая горячие блюда, ставили их прямо на дерево. Но Пэт знала, что прекрасный, украшенный тонкой резьбой гарнитур эпохи короля Якова переходил в ее семье из поколения в поколение, и его необходимо отреставрировать, сколько бы это ни стоило.

Она заглянула в кухню и библиотеку, но не стала там задерживаться, а сразу двинулась дальше. В свое время газеты описали планировку дома в мельчайших подробностях. Гостиная была последней комнатой справа. Когда Пэт приблизилась к двери, у нее перехватило дыхание. Не спятила ли она, решив вернуться сюда, попытаться восстановить в памяти события, которые любой нормальный человек постарался бы поскорее забыть?

Гостиная оказалась закрытой. Пэт взялась за ручку двери и неуверенно повернула ее. Дверь распахнулась. Пэт провела рукой по стене и нашла выключатель. Прекрасная просторная комната с высокими потолками, изящной каминной полкой над белым кирпичным камином, глубокая оконная ниша. Мебели здесь не было, если не считать предметом обстановки концертный рояль — массивный дорогой инструмент красного дерева, стоявший в алькове справа от камина.

Камин.

Пэт шагнула к нему.

Руки и ноги внезапно задрожали, лоб и ладони покрылись испариной. Ей стало трудно дышать, комната закружилась перед глазами. Она бросилась к застекленной двери в дальнем углу гостиной, несколько раз лихорадочно дернула ее и, наконец, рывком открыв обе створки, пошатываясь, вышла на занесенную снегом веранду.

Пэт судорожно вдыхала морозный воздух, чувствуя, как он обжигает легкие. Ее била дрожь, Пэт обхватила себя руками, пытаясь унять ее. Пол под ногами снова стал двигаться, и пришлось прислониться к стене. Из-за головокружения ей казалось, что темные силуэты голых деревьев раскачиваются вместе с ней.