Ледокол - Валерий Рощин Страница 7

— Лева, двигайся! — крикнул Беляев. — Интенсивней двигайся, слышишь?! Не будешь двигаться — замерзнешь!..

Матросы быстро готовили Цимбалистого: нацепили на него спасательный жилет и страховочный пояс, закрепили трос, вручили второй пояс с коротким тросовым поводком и карабином.

Боцман лихо перемахнул через заграждение, матросы начали травить трос…

И снова слух стоящих на палубе людей резанул страшный скрежет — левый борт вторично соприкоснулся с ледяной глыбой.

— Машинное! — крикнул в микрофон находящийся на мостике Петров.

— Машинное на связи, — ответил стармех.

— Михалыч, дай секунд на 30 полный вперед. А потом на те же полминуты средний назад.

— Понял, сейчас дадим. Жарко у вас там, видать?..

Не ответив, капитан обернулся к рулевому:

— Лево на борт! Надо отодвинуть корму вправо.

Банник осторожно напомнил:

— У нас люди под правым бортом. Не раздавим?

— Надеюсь, нет. Просто отойдем от айсберга на пяток метров…

По корпусу ледокола вновь прошла вибрация от ожившего дизеля. Гребной винт пришел в движение и быстро набрал полные обороты, взбеленив за кормой спокойную воду. Нос ледокола уперся в льдину, а корма начала плавно отходить вправо.

Тем временем Цимбалистый добрался по отвесному борту до воды и попытался дотянуться до Левы. Из-за движения судна вода пришла в движение — полярник то оказывался под самым бортом, то отдалялся на пару метров. Но при этом держался на поверхности из последних сил. Температура воды была близка к нулю, и он замерзал на глазах.

— Дай руку, — прохрипел боцман.

Говорить Лева уже не мог. И двигаться тоже. Заиндевевшая ладонь, вцепившаяся пальцами в спасательный круг, соскользнула. Тело ушло под воду…

— Ах, ты ж черт, — пробормотал Цимбалистый. И принялся быстро расстегивать пояс с прицепленным к нему тросом.

— Виталя, не смей! — крикнул кто-то сверху.

Но было поздно — отцепившись от троса, боцман нырнул следом за исчезнувшим с поверхности полярником.

Вынырнул он секунд через сорок. Без Левы…

* * *

Маневр удался: «Громов» слегка отодвинулся от айсберга. Но тот продолжал раскачиваться, разламывая вокруг себя льдины. Вырвавшись из ледяного плена, исполинская глыба словно радовалась обретенной свободе и беспрестанно двигалась, повинуясь то сильному ветру, то подводному течению.

— Лево на борт! — скомандовал Петров, заметив сближение с айсбергом.

Тихонов крутанул штурвал.

— Машинное, полный вперед!

— Есть полный вперед.

Капитан выбежал на левое крыло мостика и несколько секунд наблюдал за поведением судна. Вернувшись, снова прокричал в микрофон трансляции:

— Михалыч, дай на минуту полный назад.

Затем он появился на правом крыле и глянул вниз.

Матросы боцманской команды поднимали на борт Цимбалистого. Несколько полярников помогали тянуть трос.

Петров негромко выругался, заметив в руках боцмана не человека, а ту самую собаку, что помешала швартовке контейнера.

Судно содрогнулось от соприкосновения с айсбергом, но удар пришелся по касательной — скрежет льда о металл был не таким отчаянным и громким.

Боцмана подняли на борт, уложили на палубу. Стоять он не мог. Полярник Беляев осторожно освободил из обессиленных рук собаку и сунул ее за пазуху.

— Так, товарищи, дружно подняли Виталю и понесли ко мне в блок, — распорядился доктор Долгов.

Четверо матросов послушно выполнили команду: осторожно подняли Цимбалистого и направились к входу в надстройку…

Наблюдая с правого крыла эту картину, Петров на секунду закрыл глаза. Затем тяжело вздохнул и вернулся на мостик.

Старпом Еремеев куда-то исчез. Второй помощник Банник спустился вниз и поторапливал оставшихся на палубе людей:

— Расходимся, товарищи. Все в надстройку и по каютам — на палубе оставаться опасно…

Будто в подтверждение его слов айсберг качнулся и ударил своей подводной частью под ватерлинию левого борта. Ледокол содрогнулся и стал заваливаться вправо…

* * *

Тихонов едва устоял на ногах, в очередной раз удержавшись за колонку штурвала. Петров проехал по скользкому линолеуму рубки, но в последний момент вцепился в поручень. При этом на пол со стола полетели штурманские инструменты, упал и разбился графин с водой.

Двое полярников, спускавшихся на палубу гостевых кают, сорвались и «сосчитали» ступеньки трапа.

Стулья и табуреты в кают-компании опять пришли в движение. А на камбузе и вовсе случилось несчастье: с плиты опрокинулась большая кастрюля с готовым борщом, что заставило кока долго елозить по полу с тряпкой и изощренно ругаться на родном языке.

Четверо матросов, транспортирующих обмороженного боцмана, в этот момент подходили к надстройке. Посыпавшиеся сверху мелкие осколки льда заставили их пригнуться и втянуть в плечи головы. А сопровождавший процессию доктор был вынужден прикрыть своим телом Цимбалистого.

Последний удар пришелся в корпус ниже ватерлинии. Примерно в то место, против которого находилось машинное отделение. Мотористы подняли головы, прислушались. Лишь один стармех Черногорцев, отдавший службе на судах многие годы и повидавший за карьеру всякого, не потерял присутствия духа.

— Ну чего застыли, соколики? — с нарочитой веселостью пробасил он. — Вы ж на ледоколе работаете, а не на круизной яхте. Здесь всяко случается…

— Прямо руль! Так держать! — командовал Петров, бегая с левого крыла в рубку и обратно. — Машинное, малый назад!..

«Громов» елозил то вперед, то назад, пытаясь отойти от подводной части айсберга. От его кульбита образовалась огромная полынья, но, к несчастью, проклятая глыба полностью ее заняла, оттерев судно к самому краю — к границе толстого льда. Не имея возможности разогнаться и набрать хороший ход, ледокол мог надолго застрять в ледовом плену. Да еще по соседству с подвижным айсбергом.

* * *

Стармех Черногорцев был самым возрастным членом команды «Михаила Громова». Высокий, широкоплечий, чуть грузноватый и медлительный. На голове к пятидесяти годам уже образовалась приличная проплешина, зато черные усищи торчали в разные стороны, как у заправского донского казака.

Общаясь со своими «чертями», он частенько вворачивал в речь ядреные выражения, от которых захватывало дух и прибавлялось жизненной энергии.

Больше всего на вахте в машинном Черногорцев любил сидеть на своем «троне» и, контролируя по приборам работу силовых установок, пить чай вприкуску с бутербродом.

До 76-го года Черногорцев ходил исключительно по теплым морям — работал вторым механиком на танкере «Крым». Отвечал за главные двигатели и все, что с ними связано. «Крым» в основном мотался по Средиземному морю и Индийскому океану.