Тайна кода да Винчи - Гарольд Голд Страница 67

— Да, конечно, — смутился я. — Уж это-то я знаю. Слава богу…

— И про Елену с Клитемнестрой ты тоже слышал, — добавил Дик. — Кстати, яблоко раздора!

Дик весь словно загорелся от этой мысли.

— Что — яблоко раздора? — спросил я, понимая, что за галопом его мыслей и догадок мне не угнаться.

Но Франческа снова пришла мне на помощь и помогла сориентироваться:

— Три великие богини — Гера, Афина и Афродита — поспорили из-за золотого яблока, на котором богиня раздора Эрида написала: «прекраснейшей». Кому отдать это яблоко, по приказу Зевса, должен был решить Парис — сын царя Трои. Гера пообещала Парису власть и богатство, Афина — мудрость и воинскую славу, а Афродита — отдать в жены самую красивую из женщин. Парис вручил яблоко Афродите, а та, исполняя свое обещание, помогла Парису похитить самую красивую из женщин мира — Елену, жену царя Минелая. Так началась Троянская война.

— А Клитемнестра? — на всякий случай уточнил я.

— Ты знаешь про комплекс Электры? — спросил Дик.

— Да, — вспомнил я. — Это то же самое, что эдипов комплекс, но только у женщин. Электра хотела смерти своей матери — из-за своего отца.

— Вот! — обрадовался Дик. — Клитемнестра — жена Агамемнона. Когда он был на войне с Троей, она сошлась с Эгистом. Муж вернулся с войны живым и невредимым, и Клитемнестра подговорила своего любовника убить Агамемнона. Обо всем этом узнала Электра — дочь Клитемнестры, и в свою очередь подговорила Ореста, своего брата, убить мать и ее любовника. Орест выполнил просьбу сестры, за что на него напали Гарпии…

— Стоп-стоп-стоп! — взмолился я. — Хороша семейка! Но, Дик, какое отношение это имеет к брату-близнецу Иисуса Христа?

Дик посмотрел на меня, потом на Франческу. Судя по всему, друг друга они уже поняли.

— А ты отвлекись на секунду от конкретных имен… — предложил Дик. — Женщина и бог в образе лебедя. Но ведь бога можно представить и в образе голубя… — Дик выдержал паузу. — Она зачинает от Него и рождает младенца, но не одного, а двух — смертного и бессмертного. Смертного — от своего мужа, а бессмертного — от Святого Духа. Братья-близнецы — один божественный, другой — человеческий. Теперь понятно, почему Леонардо берется за эту картину?

— Да, и «Леда» — это ведь его единственная картина на мифологический сюжет! — добавила Франческа. — Появление этого сюжета не может быть случайным!

— Ну, если не считать «Вакха»… — поправил ее Дик.

— Но «Вакха» Леонардо начал рисовать как Ионна Крестителя, — теперь Франческа поправила Дика.

Дик согласно кивнул головой:

— И до сих пор никто не знает, что заставило Леонардо превратить Ионна Крестителя, символизирующего собой новую веру, в языческого бога. Причем такого…

— И Иоанна Крестителя он потом таки нарисовал, — добавила Франческа.

— Один момент, — я оторопел. — Вы что, и правда думаете, будто бы Леонардо взял сюжет Леды, чтобы рассказать нам о том, что у Христа был брат-близнец?! А яблоко раздора символизирует яблоко, доставшееся Еве?!

— Дик прав, — ответила мне Франческа. — Именно это я и узнала тогда в галереи Боргезе. Дело в том, что картина Леонардо не сохранилась…

— И неизвестно почему… — добавил Дик многозначительно. — Никто не знает.

— Да, — Франческа качнула головой в знак согласия. — Возможно даже, что ее уничтожил сам Леонардо. Но остались копии, сделанные еще при жизни художника. Главной долгое время считалась картина Чезаре да Сесто, она хранится в собрании графа Пемброка в английском Солсбери. На ней четыре младенца. Сейчас я вам покажу…

Франческа встала из-за стола и подошла к огромному книжному шкафу. Она достала несколько тяжелых альбомов и перенесла их на стол. Дик быстро отодвинул столовые приборы, освободив место для этих потрясающих книг.

— Вот она, видите, — Франческа показала нам на копию «Леды», выполненную Чезаре да Сесто. — Четыре младенца. А вот другая копия, — Франческа перевернула несколько страниц. — Эту копию, сделанную неизвестным мастером и хранящуюся в галерее Боргезе, в расчет не принимали. Я как-то спросила у папы, почему на картине в Боргезе только двое младенцев…

Действительно на этой картине было уже двое младенцев. Причем казалось, что оба они взяты с другой картины…

— Видите? — спросила Франческа.

— Да.

— И папа мне ответил: «Салаино никогда не умел держать секреты». И все, больше ничего не сказал.

— Салаино — это один из учеников Леонардо? — спросил Дик.

— Да, именно, — подтвердила Франческа. — И тогда я сама решила кое-что узнать… И узнала.

— И что же?! — хором спросили мы.

— Картина из галереи Боргезе — это копия картины Леонардо, сделанная в его же мастерской. Младенцев на ней было изначально четыре, но они закрашены. А поверх, рукой Салаино, нарисованы два мальчика! Видите, они совсем другие! После смерти учителя Салаино вывез эту картину из Франции, и так она оказалась в Риме. Он словно хотел рассказать нам правду о замысле своего учителя! Выдать его тайну!

Меня будто током ударило:

— Но почему это тайна Леонардо?!

Из коридора вдруг донесся страшный шум.