Тайна кода да Винчи - Гарольд Голд Страница 66

* * *

Франческа вошла в гостиную с черным подносом в руках.

— Вот, — сказала она, выставляя на круглый стол молочник, кружки и тарелки с сэндвичами. — Я думаю, вам должно понравиться.

Я смотрел на ее руки… Дивные, тонкие руки. Мелочь, но она приготовила нам именно те сэндвичи, которые я больше всего люблю и которые делаю себе сам, — с тонким сыром, копченостями и маринованными овощами, зажаренные в специальном тостере для сэндвичей с рифленой термоповерхностью.

— Нам понравится, — ответил Дик, надкусив сэндвич. — Это его любимые…

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Правда? — обрадовалась Франческа.

— Да, — едва смог вымолвить я. — Спасибо большое!

— Я очень рада! — ответила Франческа, пододвинула к столу большой стул-кресло и села напротив нас. — Папа не очень любезен. Но в его возрасте…

— Нет, что вы! — дружелюбно запротестовал Дик. — Мы буквально вломились в его дом, пытаем его. Синьор Вазари очень любезен! Честное слово!

— Он сам не принадлежит ни к Приорату Сиона, ни к другим тайным обществам, насколько я знаю, — Франческа говорила тихо, отпивая молоко из большой белой кружки маленькими глотками. — Но они постоянно пытаются поддерживать с ним контакт. Я не знаю почему. Возможно, этот как-то связано с фамилией. Но он действительно лучший эксперт по XV и XVI векам. И по XVII, — добавила Франческа, подумав. — Он вообще особенный человек.

— С фамилией? — легкомысленно спросил я.

— Франческа принадлежит к роду Вазари, — Дик посмотрел на меня говорящими глазами, и взгляд этот значил: «Сейчас попадешь впросак! Читай по губам!»

— К роду Вазари… — я попытался произнести это как можно более осмысленно и уверенно, но у меня не слишком получилось.

— Ты знаешь, — натужно рассмеялся Дик. — Просто трудно поверить, что разговариваешь с праправнучкой самого Джорджо Вазари!

— Да, конечно… Трудно.

По выражению моего лица Дик понял, что даже несмотря на все эти уточнения, я пока ничего не понял.

— Все-таки великий художник XVI века и первый биограф Леонардо да Винчи! — из уст Дика прозвучала последняя из возможных подсказок.

— А-а-а… — протянул я, судорожно припоминая, что же Дик говорил мне про этого Вазари, и, вспомнив, как дурак воскликнул: — Да, точно! — и тут же осекся: — Не может быть! — и тут же проявил «образованность»: — И еще потрясающая картина во флорентийской Синьории!

Дик коснулся своего лица, протер глаза, моргнул и уставился куда-то в пол, словно ему резко стали жать ботинки. На семинарах по психологии бизнеса нас учили, как интерпретировать произвольные жесты людей, — так называемому «языку тела». И если верить Алану Пизу, автору этих семинаров, сейчас Дик, сам того не желая, сказал мне своими жестами: «Черт возьми! Что ж он несет?! Глаз б мои такого позора не видели!»

— Да, «Битву при Ангиари» нашей фамилии никогда не забудут, — грустно улыбнулась Франческа. — Но папа уверен, что Джорджо Вазари даже не видел эту фреску. Ее сбили еще при Леонардо — когда началась тяжба с Синьорией, и за художника вступился французский король. Скупой Флоренции пришлось в таких обстоятельствах простить Леонардо все долги. Но видеть в здании собраний напоминание об этом проигрыше никто не хотел. Вот и вся история… А прапрадед потом действительно сделал свою фреску на этом месте. Это правда.

— О-о-о, — промычал я. — Я совсем не имел этого в виду, просто хорошая картина…

— Ничего страшного, — улыбнулась Франческа и слегка пожала плечами.

— У вас столько старинных книг! — Дик дипломатично перевел разговор в иное русло. — Это впечатляет!

— Да, моя семья всегда коллекционировала книги, — Франческа обрадовалась. — Знаете, они как живые — старинные книги.

— И я смотрю, потрясающая сохранность… — Дик продолжал радовать Франческу, аккуратно и педантично стирая следы возникшей по моей вине дурацкой неловкости.

— Да, отец занимается их реставрацией, — Франческа посмотрела на меня и улыбнулась уголками губ, удивительно светло и нежно. — У нас в квартире, там, в конце коридора, — она показала рукой, — оборудована специальная мастерская. Есть и переплетный станок, и даже станки для печати с гранок и для резки бумаги. Все старинные, ручной работы…

— Удивительно! — Дик сказал это абсолютно искренне, он обожал книги.

Но я-то понимал, чему на самом деле он так обрадовался. Он заметил, как Франческа мне улыбнулась.

* * *

— Вам еще добавить молока? — спросила Франческа. — Оно, правда, уже остыло…

— Ничего, в самый раз, — сказал Дик и подставил свою кружку под носик молочника. — Спасибо! А что ваш отец говорил об этой легенде про братьев-близнецов?

— Папа ничего мне не рассказывал. Только какие-то отдельные вещи говорил, — ответила Франческа. — Но я знаю, что этот сюжет повторялся у Леонардо постоянно.

— Постоянно? — удивился Дик. — Не может быть!

— Нет-нет, правда. Особенно после службы у Борджиа, — сказала Франческа. — Я узнала об этом, когда, еще маленькой девочкой, папа водил меня в галерею Боргезе.

— Это в Риме? — уточнил я.

— Да, в Риме, — улыбнулась Франческа, и я поймал на себе ее взгляд — нежный, чувственный и какой-то очень взрослый. — Я спросила у папы, что это за прекрасная женщина и почему она обнимает лебедя, и папа рассказал мне, что это женщина — Леда, что она дочь царя Этолии — Фестия и жена царя Спарты — Тиндарея. «Но что это за лебедь? — спросила я. — И чьи это малыши рядом с царицей?» Тогда я еще не знала мифа о рождении Прекрасной Елены и Полидевка…

— Я и сейчас не знаю, — я пожал плечами и виновато улыбнулся.

— Черт возьми! — воскликнул Дик. — Как же я сразу не догадался?!

— О чем? — я удивленно посмотрел на своего друга.

— Зевс, плененный красотой Леды, явился к ней в образе лебедя, когда она купалась в реке Эврот! — затараторил Дик. — От этого союза у Леды родилось четверо детей, точнее, двое…

— Так четверо или двое? — не понял я.

Франческа пришла мне на помощь:

— Леда одновременно родила двух смертных детей и двух бессмертных. Смертных — от своего мужа, царя Тиндарея. А бессмертных от главного бога Олимпа — Зевса. То есть они все — Полидевк и Елена, Кастор и Клитемнестра — были братьями и сестрами, но кто-то только по матери, а кто-то и по матери, и по отцу.

— Ничего не понял, — я даже встряхнул головой. — Одновременно четырех детей, при этом два ребенка — божественного происхождения, а двое других — человеческого? Так?

— Так, — подтвердила Франческа и тут же продолжила, чтобы как-то меня утешить в моем дремучем неведении: — Вы, наверное, слышали о братьях Диоскурах… Это братья близнецы — Полидевк и Кастор. Когда Кастора убили, бессмертный Полидевк из любви к брату отдал ему часть своего бессмертия. И теперь они оба попеременно в виде утренней и вечерней звезды в созвездии Близнецов являются на небе. Вы же слышали о созвездии Близнецов?