Кносское проклятие - Дмитрий Петров Страница 58

Пристально наблюдавший за погрузкой капитан отметил про себя, что в сундуках отнюдь не одежда или посуда. Наметанный глаз правильно оценил содержимое сундуков по их тяжести — внутри явно были камни либо металл…

Шхуна отдала швартовы, и таганрогская гавань начала медленно отдаляться. Наполненные ветром паруса гнали корабль в открытое море. Когда опасность разбиться о прибрежные камни миновала, Франц Лерман передал штурвал рулевому и позволил себе задуматься.

А кого он, собственно говоря, везет в Петербург?

Греческое семейство из Таганрога, это понятно. Много разных людей едут сейчас в новую столицу России. Едут немцы, голландцы, англичане… Да вот и сам Франц Лерман переселился в Петербург совсем недавно. У каждого свои цели. Греки, например, спасаются от предстоящей войны между Россией и Турцией — так они сказали. Что ж, это резонно: через некоторое время в этих краях и впрямь будет жарко.

А что в сундуках?

Всю свою жизнь Лерман смотрел, как грузят различный багаж на корабль, и мог по виду определить, каков вес того или иного предмета. В четырех сундуках были камни либо тяжелое железо, он мог бы поклясться.

Зачем мирным переселенцам таскать через моря-океаны камни и железо?

Некоторое время капитан тщательно обдумывал этот вопрос и пришел к неприятному для себя выводу.

— Меня пытаются обмануть, — сказал себе Франц с недоумением и покачал седой головой. — Эти греки почему-то решили, что я дам себя провести.

Может быть, его пассажиры — контрабандисты? Но капитан перевидал на своем веку немало самых разных контрабандистов. Нет, контрабандисты действуют иначе и уж по крайней мере не возят за собой жен и детей.

Или в сундуках спрятано оружие? Тогда эти люди — государственные преступники. Но нет: опять же дети и женщины путали всю картину…

На второй день пути, когда до Босфора остались сутки, Лерман принял решение. Он вызвал к себе штурмана Готфрида Зауэра — молодого человека с косящим правым глазом и выражением лица как у крысы.

— Оружие в порядке? — осведомился капитан, доставая из стенного шкафчика квадратную бутыль с черным и тягучим, как смола, ромом — признанным морским напитком.

Ружей на борту шхуны было по числу членов экипажа — двадцать два. Четырнадцать матросов и восемь членов командного состава имели возможность вооружиться при нападении пиратов. Ружья и боеприпасы хранились в запертой каморке рядом с каютой штурмана и его помощника, обязанных следить за их сохранностью и состоянием.

Готфрид Зауэр косым глазом проследил за движениями капитана и почтительно принял из его руки пузатый стаканчик зеленого стекла, наполненный ромом.

— Что-нибудь случилось? — негромко спросил он. — Пассажиры?

Капитан уже успел понять, что штурман у него в этом рейсе косой, но неглупый. Может быть, он тоже заметил неладное…

— Раздайте командирам ружья, — сказал Франц, загибая пальцы и перечисляя. — Боцману, младшему боцману, старшине и корабельному плотнику… Еще парусному мастеру и канониру. Все, хватит. Зарядите ружья и будьте наготове.

Капитан знал, что делал. Море есть море — тут всякое случается, и нужно предусмотреть любую неожиданность. В открытом море нельзя доверять даже собственному экипажу, который может взбунтоваться в любую минуту. Что уж говорить о каких-то греках…

Штурман через несколько минут доложил о готовности, и Лерман приказал привести к нему главу греческого семейства.

— Что в ваших сундуках? — прямо спросил он, когда старик предстал перед ним в низкой и тесной каюте.

— Наши вещи, — пожал плечами грек, непринужденно почесывая длинную седую бороду.

— У вас очень тяжелые вещи, — мрачно заметил Франц, не предлагая гостю сесть. — Мне нужно увидеть, что там у вас внутри. Я отвечаю за корабль, и это мое право.

— Что беспокоит капитана? — вкрадчиво проговорил старик. — Разве мы не договорились о цене? Разве капитан не получил половину денег вперед?

— Ты должен показать мне, что у вас в сундуках, — упрямо повторил Лерман. — Впереди проливы — Босфор, а потом Дарданеллы. Будет турецкая таможенная проверка, я обязан лично удостовериться, что с грузом на моем корабле все в порядке.

Неожиданно Франц заметил, какие интересные глаза у старика — черные, как дьявольская бездна, и очень-очень глубокие. Как будто смотришь в ад…

— Многочтимый капитан собирается предъявлять груз турецкой таможне? — низко поклонившись и пряча издевательскую усмешку в бороде, осведомился старик. — А по пути в Таганрог многочтимый капитан тоже показывал свое судно и груз туркам? Они видели пушки и ядра?

А вот этого капитан Франц Лерман не любил! Таких разговоров и ухмылочек он не собирался прощать никому. Если он взял на борт греческих переселенцев и принял от них деньги, это еще не означает, что они могут разговаривать с ним в таком тоне.

Он резко встал. Раньше в такие минуты Франц вскакивал быстрее, а теперь не то — спина болит. Но все равно получилось достаточно резво. Схватил старика за окладистую бороду и сильно дернул книзу, так что у нахального грека лязгнули гнилые зубы.

— Глупый старый дурак! — рявкнул Лерман. — Ты находишься не у себя в таганрогской лавке, а на русском казенном корабле. И ты покажешь капитану русского корабля, что там в твоих паршивых сундуках.

— Пожалуйста, — неожиданно легко согласился старик, снова поклонившись чуть ли не в пояс. — Позвольте показать многочтимому капитану, что мы везем с собой.

Эта покладистость наглого грека показалась Францу подозрительной. Старик как будто даже не обиделся на дерганье за бороду… Поразительно!

— Пойдем, — твердо приказал он, распахивая дверь каюты. — Посмотрим на содержимое твоих сундуков.

Шесть вооруженных людей со штурманом во главе шли за ними в трюм и остановились у двери, как Франц им и приказал.

— Ждите тут, — строго велел он подчиненным. — Если услышите шум или я кликну вас — сразу входите и действуйте по уставу морской службы.

Всем было понятно, что в данном случае действовать по уставу морской службы означало ворваться в трюм и перестрелять греков.

В трюме, среди развешанного на веревках белья, среди криков младенцев на руках у матерей, под тяжелыми взглядами столпившихся и молча смотрящих на капитана пассажиров старик подвел Франца к сундукам и, указав на них рукой со скрюченными пальцами, сказал:

— Вот они. Сейчас откроем замки. Многочтимый капитан хочет посмотреть все сундуки?

Кто-то из стоявших вокруг мужчин заговорил, обращаясь к старику. За ним тотчас вступила одна из женщин — взволнованно, громко.

Капитан мог поклясться, что это был не греческий язык, которого он за свою жизнь наслушался достаточно…

— Открой для начала один сундук, — приказал он, в любую минуту ожидая нападения странных пассажиров. Успокаивало лишь то, что из-за двери явственно доносились шаги и голоса вооруженных членов команды.