Ночная Жизнь - Джек Эллис Страница 54

– Это ветер, – сказал Бобби. Он успокоительно улыбнулся и бросил на лежащую на столе кучку карт червового джокера. – Бери пять карт.

– Это нечестно, – захныкала Вероника.

– А знаешь, они означают любовь и войну.

– Ну и что же у нас?

Он поглядел на нее и улыбнулся:

– Ты мне скажи.

Вероника тоже улыбнулась и бросила сверху джокера пик.

– Война, – сказала она. – Бери десять карт.

Бобби посмотрел на карты и зажмурился:

– Ну почему вечно мне не везет?

Снова дрогнула рама.

– Это не ветер, – сказала Вероника.

Они по-прежнему были в ее квартире. Они сидели здесь безвылазно уже почти сутки, ни на минуту не оставляя друг друга. Дверь квартиры была открыта, и дверь квартиры Бобби – тоже. В их распоряжении был весь этаж. Раньше Ронни никогда не задумывалась над тем, насколько важным может оказаться для нее присутствие другого человека. Она даже не представляла себе, как бы прожила этот длинный день одна, не будь рядом Бобби. Прошлая ночь была для нее ужасной. И дело было не только в том странном существе, хотя оно само по себе было довольно жутким Что-то в нем затронуло в Ронни ее глубинные струны, разбудило давно забытые страхи. Один его вид заставил ее сознание вновь пройти по путям, о которых – и ей это было отлично известно – лучше вообще не думать.

«Чего ты боишься больше всего на свете?»

Конечно, темноты! Ответ пришел сам собой, а вместе с ним – воспоминание о том, как она с родителями ездила в Вайоминг. Ей было всего восемь лет. Они остановились у старой, закрытой золотоносной шахты; теперь туда водили экскурсии. Даже теперь она четко помнила старую выцветшую вывеску на дороге с буквами в форме золотых слитков: «ЭКСКУРСИИ В ЗОЛОТОНОСНУЮ ШАХТУ «ЗАКАТНАЯ». СЛЕДУЮЩИЙ ПОВОРОТ НАПРАВО, ОДНА МИЛЯ. ПРИГЛАШАЕМ ВСЕХ ЖЕЛАЮЩИХ». Мать отказалась, но Ронни, желая произвести впечатление на отца, согласилась составить ему компанию. Вместе с гидом в группу набралось семь человек. На лифте они спустились под землю. Ронни навсегда запомнила скользящие вверх каменные стены, перемежающиеся слои горных пород и песчаных отложений, толчок и скрежет гравия, когда лифт, достигнув дна, остановился. Экскурсовод повел их в узкую боковую штольню, которая, казалось, уходила в бесконечность. На стенах висели голые лампочки, создавая островки света в этой кромешной тьме.

– Конечно, в те времена, когда шахта работала, здесь не было электричества. Люди трудились при свете маленьких свечек, вставленных в каски. Но, как вы видите, даже с электрическим освещением здесь темновато, что и говорить о тех временах.

И тут свет погас. И впервые в жизни Вероника столкнулась с настоящей, полной темнотой. Через пятнадцать минут свет снова зажегся. Оказалось, что просто кончился бензин в генераторе, и гид пообещал устроить кое-кому за это разнос.

Для Вероники эти пятнадцать минут показались годами, столетиями. Как будто она жизнь за жизнью проживала в кромешной темноте, жидкой и тягучей. И в этой темноте слышались звуки. Кто-то шевелился, ерзал, тянулся к ней. Ронни так испугалась, что даже не могла говорить. И только когда свет снова зажегся, она начала плакать, и экскурсовод отправил ее вместе с отцом наверх, потому что плач Вероники раздражал остальных экскурсантов.

В машине Ронни забилась в угол, прижалась лицом к стеклу и так и сидела, не шевелясь.

– Знаешь Ронни, – сказала мать, усугубляя, таким образом, самый большой страх в жизни дочери, – отец Миллер говорит, что в аду будет то же самое: полная темнота и всякие шевелящиеся твари. И если ты не хочешь попасть туда после смерти, ты должна хорошо себя вести и быть послушной девочкой.

«Чего ты боишься больше всего на свете?»

Темноты! Ада! Золотоносной шахты! Все это смешалось у нее в один жуткий образ.

И он знал. Это существо в переулке – оно знало все. Темнота, окружившая ее там, была абсолютной – и в этой тьме она слышала звуки движения ужасных, неведомых людям тварей, слышала, как они подбираются, тянут к ней свои ужасные конечности. Ронни знала, что умерла, знала, что не была хорошей девочкой, и знала, что осуждена на вечное пребывание в этой шахте, без всякой надежды когда-нибудь отсюда выбраться.

А потом вернулся свет. И Бобби оказался рядом. И с тех пор ни на мгновение не оставлял ее одну. И теперь она никогда не позволит ему уйти.

Бобби сидел и смотрел на окно. Хмурился.

– Ты права, это не похоже на ветер. Пойду посмотрю.

– Нет.

– Я просто хотел…

Еще толчок. На этот раз наверху. В квартире Саймона.

– Что за чертовщина! – Голое Бобби звучал уже не так уверенно.

– Мне страшно.

Еще толчок сверху, на этот раз громче. Звон разбитого стекла. Затем толчок в окно гостиной, словно кто-то швырнул в стекло скомканными газетами. Бобби встал и протянул руку Ронни, помогая ей подняться.

– Все неизвестное кажется страшным, пока не заглянешь ему в лицо, – сказал он.

– Бобби…

– Пойдем посмотрим, что это было. Держу пари, какая-нибудь ерунда. Наверное, Саймон забыл закрыть окно. Сейчас все узнаем.

Он отпустил ее руку и подошел к окну. Прильнув к стеклу, он закрыл лицо ладонями по бокам.

– Я ничего… Черт!

На сей раз и Ронни заметила нечто. Какой-то комок, какая-то тень. Стекло разлетелось вдребезги, но Бобби вовремя успел отвернуться от осколков. Она заметила какую-то коричневую тень, бившуюся в разбитом окне. В комнату брызнула кровь, и воздух наполнился ее густым запахом.

– Бобби! – крикнула Ронни.

– Все в порядке, это не моя кровь, – сказал он и, вновь повернувшись к окну, двумя пальцами аккуратно снял с зазубренного стекла треугольничек меха, с которого капала кровь.

– Это кошачье ухо, мать его, – с гримасой отвращения проговорил он. – Это была кошка, черт бы ее побрал.

– Кошка? – недоверчиво переспросила Ронни.

– Их там полно. Никогда раньше такого не видел. Подойди и сама посмотри. Двор просто кишит ими.

Сверху снова послышался грохот.

– Они лезут в квартиру Саймона, – сказала Вероника.

– Просто какое-то сумасшествие. Я пойду гляну, в чем дело.

– Ключ есть?

– Нет.

– У меня есть, подожди. – Она принесла из кухни запасной ключ от квартиры Саймона. – Вот, держи.

Бобби выразительно хмыкнул и посмотрел сначала на ключ, потом на Ронни.

– Он просто дал мне его на всякий случай, – сказала она.

Бобби кивнул, глядя мимо нее.

– Ладно, я скоро вернусь, а ты пока попробуй заткнуть эту дырку каким-нибудь полотенцем, что ли.