Двуликое зеркало - Михаил Март Страница 5

Как-никак, а я иду к нему в качестве подопытного кролика. Жаль отдавать свою жизнь кому попало.

Адвокат хихикнул каким-то рыгающим смешком.

– Я знаю Зарецкого много лет. Когда-то он выступал свидетелем по одному делу. Это дело я выиграл, а спустя какое-то время он сам меня нашел и попросил проконсультировать по некоторым вопросам. В какой-то степени он мне обязан. Я подбрасывал ему хорошие идейки. Хирург от Бога. Работает в Институте трансплантации. Огромный опыт. Он делал операции в США, Канаде, Швеции и Франции. Здесь ему негде развернуться.

Преподает в медицинском институте, ну а, как ты говоришь, подопытных кроликов он еще в молодости перерезал тысячи, прежде чем взяться за человека. Сейчас ему пятьдесят четыре года. Таких операций, какая предстоит тебе, он сделал сотни, и его клиенты готовы ему прижизненный памятник воздвигнуть. Наше государство еще не научилось ценить гениев. Он – бог! Доктор медицинских наук, профессор, а получает жалкие гроши.

– Это же видимая часть айсберга.

– Конечно. Настоящая работа проводится в его особняке за городом. Не без помощи нашего клана он выстроил четырехэтажный дворец по собственному проекту.

Два этажа занимает лаборатория, операционная, палаты и кабинеты. На него работает доктор Кошман. Отличный хирург. Попался на незаконном врачевании. Я его вытащил из петли, но практики его лишили. Человек без принципов. Быт, политика, развлечения – не для него; Он предан науке, и ничто другое его не интересует. Наташа, которой ты подаришь цветы, тоже врач. У Зарецкого она исполняет роль медсестры и ассистентки. Женщина молится на своего кумира. Вряд ли их союз можно назвать страстным. Это партнерство. Он ее создал по духу и образу своему. К тому же она деловая и умная женщина, а наш профессор фанат своего дела. Он получает за подпольные операции бешеные деньги и все гробит на уникальное оборудование. И здесь наш клан ему помогает. Докучаев закупает, а Пичугин проводит технику через таможню. Можешь догадаться, что мы не обдираем Зарецкого как липку. Такие люди нам нужны. И тот факт, что теперь он нам понадобился для твоего спасения, лишь подтверждает мои слова.

– Сколько мне придется платить?

– Сколько скажет, столько заплатишь. Тут торг не уместен. Ты, конечно, можешь встать на очередь в Институт трансплантации. Тебя поставят. Года четыре будешь ждать, если выживешь.

– А если без очереди?

– Не выйдет. Без очереди только иностранцы проходят. Американцы платят за такую операцию по двести тысяч долларов. Это государственная структура и находится под зорким наблюдением налоговых органов. Или ты хочешь предложить такие деньги Институту за внеочередную посадку в следственную камеру? Ты отличный финансист, Паша, известный банкир, но по части права и юриспруденции подкован слабо. Нет надобности засвечивать себя, тем более что ты не один. Наша организация не может выпячивать живот вперед. Мы люди тихие и незаметные. Мы обязаны всегда оставаться в тени.

– Хорошо, торговаться не будем. А почему бы доктору Зарецкому не перебраться в Швейцарию или Швецию? Что его держит здесь? Любитель острых ощущений? Вечный риск? Он сам ходит по лезвию бритвы.

Тихомиров набил трубку табаком, не торопясь, раскурил ее и взглянул на собеседника.

– Два года назад Зарецкий попал в автомобильную катастрофу. Сам он отделался синяками. Жена, сидевшая рядом, вылетела через лобовое стекло, и ее раздавила встречная машина. Сын доктора, Андрей, получил несколько переломов и сотрясение мозга. Зарецкий очень любил свою жену и был прекрасным семьянином.

Сына отправили в больницу. Ему срастили все кости, сделали несколько операций, ну а на ушиб головы не обратили должного внимания. Доктор разъезжал по заграницам, а сын встал на ноги. Парню тридцать лет. Почти твой ровесник.

Спортсмен, окончил с отличием МГУ. Работал программистом. Талантливый малый, весь в отца. Женат. Его ждала большая карьера. Но кто мог предположить, что под черепной коробкой возникнет гематома. В результате – рак мозга. Момент был упущен. Теперь его сын обречен. И даже такой гений, как Зарецкий, не способен помочь своему единственному сыну. Жить ему осталось не более трех месяцев. Во всем отец винит себя. Здесь могила его жены и будет могила сына. Нет, Паша, он никуда не уедет.

В дверь постучали. Тихомиров вскочил с дивана и ринулся навстречу гостям.

Доктор Зарецкий вовсе не походил на гениального профессора. Он выглядел обычным обывателем. Среднего роста, с коротким ежиком каштановых волос, слишком крупным носом и пухлым ртом. Одет он был безупречно, со вкусом и даже некоторым шармом. Тут чувствовалась рука женщины. Она стояла рядом. Чуть выше его ростом, стройная, элегантная, зеленоглазая. Она обладала определенной притягательностью, необычным магнетизмом, легкостью и строгостью одновременно.

Сарафанов подумал о цветах. Тихомиров прав – таким женщинам дарят букеты, а не предлагают лечь в постель после выпитой рюмки.

– Прошу познакомиться, – засуетился адвокат. – Это ваш потенциальный клиент Павел Матвеевич Сарафанов. Банкир, семьянин, отличный теннисист, пловец и вообще очень хороший и всеми уважаемый человек. А это доктор Зарецкий Борис Михайлович и его спутница Наталья Пална… Что ж, господа, прошу присесть к столу.

Тихомиров принял плащи у гостей.

– Где у вас можно сполоснуть руки? – спросила женщина приятным грудным голосом.

Адвокат проводил гостей в ванну.

Через пять минут все сидели у невысокого столика, а Тихомиров разливал в рюмки коньяк.

– Судя по вашему лицу, молодой человек, – тихо начал Зарецкий, – болезненных симптомов я не замечаю. Меня интересуют заключения ваших врачей.

Сарафанов вынул из внутреннего кармана конверт и протянул его Зарецкому Тот внимательно прочел бумаги и передал конверт своей спутнице.

– Мы взываем к вашей помощи, Борис Михаилович, – надувая щеки, заговорил адвокат. – Пал Матвеич наш казначей. Незаменимое лицо в нашей организации. Я лично, Юрий Семенович Гнилов, Виктор Константинович Докучаев просим вас оказать нам эту неоценимую услугу.

Зарецкий кивнул.

– Не вижу особых препятствий.

– Услуга будет стоить триста тысяч. Анализы покажут, во сколько вам обойдется почка. С донорами есть проблемы. Но не дешевле семидесяти тысяч, – ровный голос женщины резал воздух, как нож масло. – Вы готовы к такому раскладу?

Тихомиров не дал открыть рот Сарафанову:

– Это не вопрос. Будем считать финансовые дела решенными. Какие требования выдвигаются к больному?

– В понедельник он должен приехать к нам. Анализы и обследование займут три-четыре дня, – продолжала Наталья Павловна. – Остальное зависит от донора.

Обычно его находят в течение месяца. Затем операция и три недели стационара для реабилитации. Больной остается под нашим наблюдением несколько лет. Но ежемесячное обследование трудно назвать обременительным.