Двуликое зеркало - Михаил Март Страница 4

– Факты будут.

Майор встал.

Возвращаясь из управления домой на своей новенькой «девятке», Трошин пытался понять вот что: если Медведев решил подбросить ему «помощь», то такой шаг можно рассматривать двояко. Либо над ним хотят устоновить надзор, либо…

Тут хватало вариантов.

* * *

Его прижали к холодной кирпичной стене дома в подворотне. Он здесь всегда проходил, когда возвращался из пивного бара домой. Сопротивляться не имело смысла: четверо быков с мордами бульдогов и приставленный к горлу нож.

– Привет тебе от Кадилы, Марфута. Жалуется козырной наш, что будто бы ты его забыл. Кинуть дядю решил?.

– Не забыл я его, – сдавленно прохрипел Марфута. – Поиздержался малость.

– Слушай меня, фраер гнусный: если через неделю десять кусков зелени не выложишь, живьем закопаем. Ты Кадилу знаешь: он туфту не гонит. Сказал – сделает.

– Понял, отпусти.

– Неделя. Либо насест, либо крест.

Они растворились в темноте столь же быстро, как выпрыгнули из нее. Марфута снял кепку и вытер пот рукавом куртки. У него пересохло во рту, а к горлу подступила тошнота. Он оттолкнулся от стены и устало побрел дальше.

Никуда от Кадилы не денешься. Везде достанет. Рано он устроил себе передышку.

Бег на длинные дистанции еще не закончился.

Марфута зашел в подъезд своего дома и поднялся на третий этаж. Открыв дверь, он перешагнул порог и нажал кнопку выключателя. Свет не зажегся, В конце коридрра, шагах в пяти, вспыхнул луч фонаря и ослепил его.

– Не дергайся, парень, у меня в руках десятизарядный ствол. Курок взведен.

Закрой дверь левой рукой, а правую убери за голову.

Он не стал спорить и выполнил приказ. Еще не оправившись от одного сюрприза, он наткнулся на следующий.

Левую руку за голову и вперед! Посреди кухни стоял табурет, куда ему и было приказано сесть. Он сел. Голос человека, отдававшего приказы, звучал глухо, будто тот разговаривал через шарф. Фонарь он держал на уровне живота, и косой свет задевал сверкавший никель пистолета зарубежного образца.

– Что вам от меня надо? Точно могу сказать, что я вас не знаю. Родственник обиженного?

– Зато я тебя знаю. Мочкин Евгений Романович. Двадцать восемь лет. Кличка Марфута. Служил в первую чеченскую кампанию под командованием майора Сомова.

Был снайпером, подрывником, списан по ранению. Год назад проходил по делу банды Сапожникова в Саратове. Отделался легким испугом, получил условный срок.

Говорят, что неспроста тебя оградили от решетки. В Москве попал под крыло Кадилы, а теперь и он тебя ищет. Должок за тобой.

– Вам-то что до всего этого?

На секунду Марфута подумал, что его гость не так страшен, как хочет показаться. Стоит отклониться в сторону, выхватить из-под себя табурет – и не составит особого труда размозжить ему башку. Вряд ли тот откроет стрельбу. С бедра трудно попасть из крупного калибра, и шуму без глушителя не оберешься. А пушку он не бросит. Даже перчатки не надел, козел! Но Марфута решил не спешить.

Вывернуться он всегда успеет. Он хотел знать, какие на этот раз ему выдвинут требования.

– Так вот, Евгений, есть у меня для тебя работа на долгосрочной основе.

Будешь людишек на тот свет отправлять. Тех, на кого укажу.

Марфута усмехнулся:

– Я не профессионал. Засыплюсь. Убить нетрудно, дело привычное, но тут еще и мозги нужны, а не только зоркий глаз, твердая рука и решительность.

– Знаю. План действий будешь разрабатывать не ты. Твое дело в точности выполнять инструкции. Секундная готовность, миллиметровая притирка – и осечек не будет. За первую голову получишь десять тысяч баксов. За вторую двенадцать, потом пятнадцать, двадцать – и по возрастающей.

– Не хило!

– Но и работа не подъездная. Инструкции будешь получать на почте. За тобой абонентный ящик № 8.

Гость достал маленький ключик и положил его на кухонный стол.

– Наведываться будешь туда два раза в день: утром и вечером.

– Когда начнем?

– Не торопись. Все в свое время.

– Вы можете дать аванс за первое дело?

Темный силуэт шевельнулся, и из черного плаща показался конверт. Гость положил его рядом с ключом.

– Десять штук. Плачу вперед за первую фишку. Это прибавит тебе духу. Учти: никакой самодеятельности. За тебя думают головы с хорошими мозгами. Ты только выполняешь приказы. Деньги будешь получать на следующий день после выполнения задания. Первый гонорар – исключение, а не правило. А теперь сиди на месте и не трепыхайся. Больше ты меня не увидишь.

Мрачная фигура развернулась и направилась к выходу. У двери голос гостя произнес:

– Вверни на место пробки – они лежат в кармане твоей куртки.

Он вышел из подъезда и сел в ожидавший его «мерседес». Машина тут же сорвалась с места и выехала со двора.

Шофер оглянулся и спросил хозяина:

– Куда едем, Павел Матвеевич?

– Гостиница «Космос».

Номер 1469 в гостинице «Космос» был арендован на постоянной основе фирмой «Олимп». Существовала такая фирма или нет, мало кого интересовало. Адвокат появился здесь заранее и к приходу Павла Матвеевича Сарафанова уепел накрыть стол. Коньяк, шампанское, деликатесы и фрукты. Так обычно встречают дорогих любовниц, но Тихомирова женщины не интересовали, он предпочитал юношей до двадцати лет. В пятьдесят два года его пыл заметно угас, и теперь он больше уделял времени делам, чем утехам.

В дверь постучали, и в апартаменты вошел высокий мужчина в длинном черном плаще и старомодной шляпе с широкими полями. На вид ему было не более тридцати пяти лет. Приятной наружности, подвижный, с глубоко посаженными серыми глазами и уверенным взглядом.

– Я смотрю, Михаил Абрамович, ты уже подготовился к встрече гостей? – спросил Сарафанов, скидывая плащ.

– Приходится, Паша, заботиться о тебе. Ты ведь даже не догадаешься цветы даме купить.

– Своим дамам я дарю бриллианты. Они дольше сохраняются. Чужие женщины меня не интересуют.

– Это не женщина, это ассистент доктора Зарецкого, его секретарша, управделами и любовница. Она имеет очень большое влияние на своего босса. Цветы в соседней комнате, и будь любезен, не забудь их ей подарить.

Сарафанов улыбнулся и сел в глубокое кресло. Несколько секунд он внимательно разглядывал Тихомирова, будто впервые его видел. Невысокий, лысый, с угреватой физиономией и вечно влажными тонкими губами. Ничем не примечательный тип, но авторитет, которым он пользовался, был безграничен. Как несправедлива природа!

– Расскажи-ка, Михал Абрамыч, мне поподробнее о докторе Зарецком.