Ночная Жизнь - Джек Эллис Страница 47

Весь день Карниша терзал голод. Он часами стоял посреди кабинета, не сходя с места, не двигаясь, подобный каменному изваянию, и смотрел на тяжелые велюровые портьеры, не пускающие дневной свет в его покои. Ярость в нем боролась с отчаянием. Ни то, ни другое не могло победить, но и не отступало.

Слуги хорошо изучили привычки хозяина и не смели его беспокоить. И на сознательном уровне, и на уровне подсознания они понимали, что этого делать не стоит. Сознательно они боялись разгневать его, а подсознательно знали, что в течение следующих нескольких дней их мысли и чувства отчего-то будут мрачными, а то даже страшными и неприятными. Как лабораторные крысы, которых за неверные действия бьют током, они быстро учились. Они прибегут, едва он их позовет, но не раньше.

Снова и снова Карниш переживал события вчерашней ночи, стараясь докопаться до причин того, что случилось. Как вышло, что он недооценил Саймона? Как вышло, что один жалкий человечишка сумел организовать уличные патрули?

Не в первый раз за последние пятьдесят лет он пришел к выводу, что виной всему может быть возникшая у него подсознательная тяга к самоуничтожению. Может быть, сам не отдавая себе в том отчета, он начал вести себя менее осмотрительно? Неужели он так возненавидел эту жизнь, что подсознательно искал способа с нею расстаться? Впрочем, Карниш отказывался в это поверить. Более вероятно, что годы, десятилетия, может быть, даже века безнаказанных убийств – неужели он и вправду столь древен? – сделали его беспечным. Самая большая сложность заключалась в том, что Карниш не знал, как ему теперь действовать: у него не было опыта, потому что раньше с ним такого никогда не случалось. Все инстинкты настаивали на бегстве, но, с другой стороны, с этим городом его слишком многое связывало. За всю его долгую жизнь отношения Карниша с другими живыми существами были сугубо прагматическими. Он их ненавидел. Или же ими питался. Или и то и другое вместе. И никогда не имел с ними других отношений в отличие от персонажей прочитанных Карнишем книг, где вампиры вступали в связь со смертными мужчинами и женщинами, а порой даже влюблялись. Хотя он не без удовольствия почитывал такие истории, сам он на это не был способен. Самые близкие отношения у него сложились, пожалуй, с мисс Коломбо, чье присутствие рядом он до известной степени еще мог как-то терпеть. Возможно, потому, что она была – по-человечески, разумеется – очень похожа на него. Она использовала других людей для удовлетворения собственных желаний и амбиций. Своей карьере в «Карниш секьюритиз» мисс Коломбо в равной степени была обязана как своим профессиональным навыкам, так и своему коварству и жестокости, с которой она пробивалась наверх. Иногда Карнишу начинало даже казаться, что она ему нравится. Он, конечно же, не желал ей зла. Настоящего зла – и лишь иногда поигрывал с ее мыслями.

По-настоящему близкие отношения сложились у него со средой его обитания. За пятьдесят лет, прожитых в «городах-близнецах», Карниш настолько их полюбил, насколько вообще был способен испытывать подобные чувства. Это не была та любовь, о которой так часто пишут авторы романов о вампирах. Не та неподвластная времени, всепоглощающая страсть. Карниш подозревал, что это была просто привычка. Как и дом, в котором он жил, Миннеаполис и Сент-Пол стали частью его самого. Или, скорее, он стал чувствовать себя неотъемлемой частью городского ландшафта, этих джунглей из стекла, бетона и стали. И он считал чужаками тех, кем питался. Даже мысль о том, чтобы уехать отсюда, была ему отвратительна. Да и куда ему ехать? Пятьдесят лет назад он перебрался сюда из Нью-Йорка, и это был шок, с которым ему далеко не сразу удалось справиться. При мысли о том, что снова придется пережить что-то похожее только потому, что Саймону и его подручным стало о нем известно, Карниш впадал в бешенство. Нет, он не ударится в бегства. Только не это.

Он заставил себя сесть за стол и просмотреть утреннюю газету. Никаких историй о вампирах. Никаких сообщений об исчезновении бездомных. На седьмой странице его внимание привлекло объявление, что в течение нескольких дней местные ночлежки будут принимать всех нуждающихся, без ограничения. Почему – не было сказано. Но Карниш и без того знал почему. Это Саймон развернул кампанию против него. Саймон организовывает тех, кто мог бы стать его пищей. И хотя у Саймона не было связей с властями и с теми, кто мог бы причинить Карнишу серьезный вред, доставить ему много хлопот он вполне был способен.

И факт остается фактом Саймон знает о его существовании.

Трудно поверить, что всего лишь прошлой ночью, когда Карниш впервые понял, что про него кому-то известно, он даже почувствовал некий азарт. Мысль об этом в какой-то степени возбуждала его. Но этот азарт очень быстро сменился серьезными опасениями. Он недооценил Саймона. Но больше этого не повторится.

И никуда он не уедет.

Это его город. Это его дом. Самое дорогое, что есть у него в жизни.

Итак, он останется. А это значит, он должен действовать. Ситуация недопустимая. Он должен ее изменить.