Наследие Эдварда Гейна - Влада Ольховская Страница 4

После обнаружения охраны поползли слухи о том, что Вадим Смоленский тоже погиб или был похищен — ведь его видели в ресторане! Однако его ассистенты поспешили сообщить, что свидетели видели трех телохранителей, и куда исчез третий — неизвестно. Но это точно был не Вадим Петрович, ведь он недавно уехал в Европу по делам!

Значит, Анна знала, с кем нужно связываться, и предупредила команду Смоленского, что он жив. Они и забрали его, когда он достаточно окреп для транспортировки. Как сказала Анна, история закончилась — но чувство незавершенности осталось.

Поэтому теперь Леон старался собрать полное досье на Вадима Смоленского. Но это он напрасно! Судя по документам и тем немногим данным, что оказались в интернете, бизнесмен был безупречен. Невинен, как ребенок, добродетелен, как ангел. Никогда не нарушал закон, занимается только честным бизнесом и благотворительностью.

Это могло означать лишь одно: имя не настоящее. Назвавшись Вадимом Смоленским, этот тип состряпал себе убедительную биографию, только и всего. Обычно на такой шаг идут опасные преступники… Так ведь Анна и не скрывала, что он из таких!

А еще она сказала, что он — гений, пусть и темный. Это раздражало Леона. Впрочем, даже в своей злости он не терял осторожность, поэтому не собирался подбираться слишком близко к Смоленскому или его окружению.

Он решил идти другим путем: найти нападавших. Тот, который бил Смоленского ножом, явно был главным у них. Через него можно выйти на заказчика, а уж он-то знает, что представляет собой «святой Вадим» на самом деле.

Это было непросто, особенно при том, что Леон по-прежнему был занят на работе. Свободное время у него оставалось на сон — да и то немного! Его это устраивало. Он понятия не имел, когда освободился Анна, полетит она сразу в Россию или у нее будут другие дела.

Он до сих пор не был уверен, что она вернется к нему.

* * *

Серая холодная земля и сухая, бледная трава болотно-зеленого цвета идеально дополняли друг друга. Это был сдержанный пейзаж, аскетичный, заставлявший забыть, что где-то совсем близко отцвела свое весна и приближалось яркое, горячее лето. Нет его в этой пустоши — и жизни тоже нет, эти равнины ей не рады.

На холодном полотне едва можно было различить бегущего человека. Сначала был только он — черная точка, единственное движение в вечном покое. Потом появились другие, следом за ним, и люди, и собаки… Они загоняли его, как загоняют зверя, и другой бы на его месте уже сдался.

Но этот, бегущий, был чем-то большим, чем простой человек, и вместе с тем — чем-то меньшим. Он не умел сдаваться, даже глядя в глаза возможной гибели. Как же иначе, если столько лет смерть была его верной подругой, молчаливой сообщницей, следовавшей за ним по пятам? Он не мог поверить, что теперь она отвернулась от него и служит другим.

Рано или поздно он поверит. У него не останется выбора.

Наблюдать за этой охотой через минималистичную, почти бесцветную съемку с высоты птичьего полета было непривычно и странно. Однако Анна Солари не рвалась туда, в эти пустые равнины, в таком героизме просто не было нужды. Все уже решилось, выхода нет, и его поймают без ее участия. Она сделала, что должна была.

Хотя на этот раз ее роль была не такой уж большой. Того, кто теперь выглядел лишь черной точкой на экране, в его родной стране прозвали Кровавым Человеком. Тут два языка не сошлись, не встретились… На русском «Кровавый Человек» звучало слишком длинно и пафосно. На родном для убийцы и его будущих палачей английском получалось куда более емко — Bloodman.

Они преследовали его много лет, не зная имени — тогда еще не зная. Но им нужно было как-то его звать. Журналисты, как часто бывает, дали им подсказку, обеспечив убийцу прозвищем. Те, кто видел хоть одно место преступления, оставленное им, вынуждены были признать, что лучшего определения и не найти.

Человек, который любит кровь, который выпускает ее, позволяет литься рекой, не думая о том, что его забавы уничтожают жизни — и тех, кто погиб, и тех, кому они были дороги. Хорошо, что это закончится.

— Поздравляю, — тихо сказала Анна, наблюдая, как линия преследователей приближается к одинокой черной точке на экране. — Вы поймали его. Как давно вы за ним охотитесь?

Она приезжала в США не первый раз, была знакома со многими здешними профессионалами. Одни были ничем не хуже своих коллег из других стран, другие оказывались так непроходимо глупы, что их впору было приглашать в кино — на роли дубовых вояк. Но человек, стоящий рядом с ней, был приятным исключением, он был одним из немногих, у кого Анна готова была учиться, признавая, что в чем-то он превзошел ее.

Она знала, что специальному агенту Герберту Кроутеру около пятидесяти пяти лет, но выглядел он намного старше. Жизнь, которую он для себя выбрал, измотала его, иссушила, отняла больше, чем должна была. Он спас сотни, если не тысячи жизней, но вряд ли он гордился этим. Рядом с Анной теперь был уставший старик, безразличный ко всему. Она подозревала, что Кровавый Человек сыграл в этом не последнюю роль.

— С самого начала, — тихо отозвался Кроутер. — Я только пришел в ФБР, когда он начал. Тогда мне казалось, что это очередной психопат, которого мы быстро поймаем… Я его поймаю! Но растянулось все на тридцать лет… Больше, чем на тридцать лет, кажется. Он всегда успевал уйти… Это такой дар. Я уже потом понял, что дар.

— Вы поймали десятки других.

— Но не его. Он — моя вечная цель… До сегодняшнего дня.

Кроутер был из числа аналитиков с редким талантом, Анна уже убедилась в этом. Он разбирался в поведении серийных убийц быстрее, чем кто бы то ни было. Да они даже серийными порой не становились благодаря ему!

Но Кровавый Человек действительно был его вечным соперником, фантомом, маячившим где-то на горизонте, но никогда не подходившим слишком близко. Так тоже бывает. То, что со своими жертвами он превращался в кровожадное чудовище, вовсе не означало, что он глуп и непредусмотрителен. Он продумывал план нападения на каждую жертву, подготавливал схему отступления и только потом давал себе волю.

Он все равно не был совершенен. Он сам себя загнал в ловушку, приехав в эти тихие края, где все друг друга знают. Совместных усилий Анны и Кроутера оказалось достаточно, чтобы найти его.

И вот уже Кровавый Человек бежит по серо-болотной равнине, за ним — охотники с собаками, над ним — бездушные дроны, и пощады на этот раз не будет.

— В этой схватке победили вы, — указала Анна. — Но не похоже, что вы рады.

— Я не рад. Я просто ничего не чувствую… Давно уже ничего не чувствую. Кроме, пожалуй, горечи…

— Горечи? Но почему?

— Потому что все это обошлось мне слишком дорого, — покачал головой Кроутер. — Так дорого, что это уже не победа. Так странно… Я пришел в эту профессию, потому что мне хотелось делать нечто по-настоящему важное. Нужное! Я хотел спасать людей.

— Вы и спасали их.