Портрет Мессии - Крейг Смит Страница 34

— Того, кого они называют Крестителем? — спросила Прокула.

— Того самого. Причем его совсем нетрудно найти. Каждый день в одно и то же время этот человек стоит в воде реки Иордан.

— Считаю, что его примеру должны последовать и другие евреи, — не без ехидства вставил Пилат. — До сих пор не могу понять их нежелания мыться.

А знаете, почему он колеблется? — спросила Иродиада, проигнорировав шутку Пилата.

— Молчать! — прикрикнул на нее Антипа.

В зале тут же настала мертвая тишина. Иродиада понимала: окрик этот предназначался только ей, — но сделала вид, будто он велел всем гостям замолчать, чтобы все услышали ее речь. И она продолжала, на что не отважилась бы ни одна римлянка:

— Он боится, что этот человек нашлет на него порчу, если он только осмелится его тронуть. А теперь позвольте спросить, может ли атеист бояться проклятия праведника? Вы когда-нибудь слышали о чем-то подобном?

— Ничего я не боюсь! Просто Иоанн более опасен в ореоле мученика. Пусть лучше бродит по пустыне, как помешанный.

— У отца твоего подобных сомнений и колебаний не было.

— Времена меняются.

— Как и люди. — Увидев, что муж ее не отвечает, Иродиада одарила Прокулу приятной улыбкой. — Антипа считает, ваш супруг навлек на себя неприятности, когда не стал убивать десять тысяч евреев. Я права, Антипа?

— Думаю, он упустил возможность преподать им хороший урок. Но каждый волен править по-своему и получать свой результат, как я уже говорил.

Пилат потянулся к чаше с вином, напомнив себе, что сегодня он гость и что этот человек, сколь бы дерзкими и невыносимыми ни казались его нападки, некогда водил дружбу с самим Тиберием.

— Я был готов к неповиновению, — ответил он, цитируя собственное письмо к Сеяну, которое написал на следующий же день после происшествия. — Но они не сопротивлялись. Лишь возносили молитвы своему богу, и, увидев это, я передумал. Я решил вознаградить этих людей, которые обратились ко мне с просьбой в законном порядке. К чему было проявлять жестокость? Вот в этом-то, как я полагаю, и состоит различие между Востоком и Западом.

— Хотите сказать, наместник, — заметила Иродиада игривым тоном, — что не испугались бы призраков десяти тысяч человек?

Пилат едва заметно улыбнулся краешками губ. Эта женщина нравилась ему куда больше, чем ее супруг.

— Должен признаться, госпожа, такая, мысль мне и в голову не приходила!

Об оскорблении, которое нанес ему Антипа во время пира, Пилат долго не забывал. Временами он пытался убедить себя, что, проявив милосердие, выбрал правильное решение. Его до глубины души возмутил тот факт, что тетрарх и его приближенные не усмотрели в том разумного подхода, ошибочно приняли это за проявление слабости и нежелание править с позиции силы. Он напоминал себе, что точка зрения Антипы ничего не значит; он родился жестоким правителем и трусливым по натуре человеком. Важно было мнение Тиберия, а не сплетни при дворе тетрарха, от имени которого правила женщина.

Решение императора поджидало его по возвращении в Кесарию. Тиберий — не Элий Сеян — лично прислал ему письмо. Пилата послали в Иудею не для того, чтобы развязывать там войну, писал он. Его отправили поддерживать мир на этой земле и собирать налоги. И если бы он настроил и без того враждебный город против себя и Рима, задача эта стала бы трудновыполнимой. С другой стороны, Тиберий не совсем понимает и не приветствует решение Пилата оставить все как есть, не произведя ни единого ареста. Император сожалеет о медлительности, проявленной в этом вопросе, но со временем он постарается составить объективное впечатление о происшедшем, чтобы вынести окончательное и справедливое решение.

Объективное впечатление — это, разумеется, дело рук тетрарха, поразмыслив, решил Пилат. Особы царских кровей всегда поддерживают друг друга, невзирая на различия. В данном случае это означало пощечину всаднику. Что ж, это лишний раз доказывает влияние Антипы в Риме.

— Как ты находишь Иродиаду? — спросил Пилат жену тем же вечером за ужином.

— Она показалась мне дерзкой, господин. Я бы никогда не посмела говорить вам такое даже наедине, а она не постеснялась нашего присутствия. Не понимаю, как Антипа это выносит.

— А я был бы рад, если б ты подружилась с ней.

Прокула удивленно смотрела на мужа с противоположного конца стола.

— Она бы научилась у тебя хорошим манерам, — улыбаясь, продолжил Пилат. — А ты бы, в свою очередь, узнала много интересного.

Не совсем понимаю, зачем вам это, господин.

— Похоже, что Антипа в сердце своем трус, как и его брат Филипп. Иродиада совсем другая. Всегда умеет воспользоваться случаем и берет то, что хочет.

— Но как это сделать? — спросила Прокула.

— Нанеси ей визит; попроси рассказать о стране, о языке ее народа. Я дам тебе в сопровождение Корнелия и центурию солдат, так что о безопасности можешь не волноваться.

— Так я должна стать просто подругой этой женщины, или у вас другие, далеко идущие планы?

— Антипа рассказывает императору о нас, Прокула, и тот в это верит. Стоит тетрарху увидеть, что цели наши прямо противоположны его интересам, я погиб. Если вы с Иродиадой подружитесь, она сможет настроить мужа более лояльно по отношению к нам, и тогда наше назначение сюда станет началом блестящей карьеры, а не концом весьма скромной. От тебя ничего не требуется, кроме искренне доброго отношения к женщине, которая может послужить нашим интересам.

— Я сейчас же напишу ей письмо.

Город Тивериада на Галилейском море

Осень 26 года н. э.

Второй визит Прокулы во дворец Ирода Антипы состоялся в городе Тивериаде, в провинции Галилея, и длился почти два месяца. Произошло это вскоре после обмена письмами, в которых Прокула выражала желание поближе познакомиться с языком и культурой евреев.

Поначалу Иродиада отнеслась к ней недоверчиво, словно разгадала тайные мотивы Пилата, но затем увидела в Прокуле молодую женщину, проявлявшую больше желания учиться, чем шпионить, и постепенно отказалась от своих подозрений. А возможно, думала Прокула, стала искать что-то полезное в этой дружбе.

По мнению Иродиады, любое произнесенное во дворце слово тут же становилось известно всем, в том числе и Антипе, поэтому она часто предлагала Прокуле прокатиться куда-нибудь, а потом совершить и пешую прогулку. Во всех этих случаях сопровождавшие их солдаты Антипы и стража Корнелия находились на почтительном расстоянии и никак не могли подслушать, о чем говорят женщины.

— Здесь, — Иродиада широким жестом обвела окрестности; случилось это примерно через неделю после приезда Прокулы, — мы можем говорить свободно, насколько позволяет вера в нашу дружбу.

— Надеюсь, наша свобода неограниченна, — заметила в ответ Прокула.