Хроники неприкаянных душ - Глен Купер Страница 31

— Я больше на тебя не сержусь. Потому что осознала.

— Что?

— Ну, поняла твое состояние. Ты ведь не привык сидеть дома, без настоящего дела. Правда? Тебе трудно. И когда появилась возможность встряхнуться, ты с радостью согласился.

У него запершило в горле.

— Ты… ты чистое золото.

— И еще. Тебе неприятен этот город, ты хочешь уехать. Так давай уедем. Я уже попросила начальство о переводе.

Уилл почувствовал себя настолько виноватым, что не мог выговорить ни слова.

— Я просто не знаю, что ответить.

— Ну и не говори ничего. Расскажи лучше о своем открытии.

— Может, не по телефону?

— Ты же сказал, у тебя там все нормально. — В ее голосе прозвучало беспокойство.

— Да. Просто старая привычка. Вот приеду и все подробно расскажу.

— Когда вернешься?

— Пока не знаю. Работы тут на день или на два. Задерживаться не стану. Первым ключом мы уже дверцу открыли. Осталось еще три. Да, мистер Шекспир задал головоломку.

— И где он оказался, этот «Огонь Прометея»?

— В большом старом подсвечнике.

— Понятно. Следующий на очереди фламандский ветерок?

— Ага.

— Есть какие-то идеи?

— Нет. А у тебя?

— Буду думать. Приезжай поскорее.

В Лас-Вегасе ночью мобильник Малькольма Фрэзера вначале завибрировал, а затем зазвонил. Хорошо, что жена не проснулась. Малькольм соскочил с кровати и быстро прошел мимо комнаты детей в гостиную. Звонил дежурный оперативного центра «зоны-51».

— Извините, шеф, но вы сами приказали срочно передавать все, что касается Пайпера.

— И что там? — хрипло спросил Фрэзер.

— Мы только записали его телефонный разговор с женой.

— Давай включай.

Прослушав разговор, Фрэзер потребовал соединить его с Декорсо.

— Шеф? Что это ты звонишь в два часа ночи?

— Надо. Как ты?

Декорсо сидел в автомобиле, откуда был хорошо виден Кантуэлл-Холл. В данный момент он развернул обертку куриного сандвича с майонезом.

— Нормально.

— Он как-то проявился?

— Ночью трахал внучку. А так нет.

— У-у, паскуда, — пробормотал Фрэзер.

— Повтори, я не расслышал.

Фрэзер мысленно послал его ко всем чертям.

— Он только что звонил жене. Но не для того, чтобы признаться в измене. Нет. Он сказал ей, что сделал открытие и дело пока не завершил. Осталось отомкнуть три двери. Вот так он выразился. Похоже, сукин сын играет там в настольную игру «охота за мусором». Передаю это тебе для сведения.

— Понятно, шеф.

— И сиди тихо, — добавил Фрэзер. — Англичане бесятся насчет гибели Коттла. В ЦРУ им обещали разобраться. Мне уже звонили, задавали разные вопросы. Нужно, чтобы это поскорее замялось.

Вернувшись в постель, Фрэзер долго не мог заснуть. Проигрывал в уме разные варианты. Он решил позволить Спенсу побегать на свободе. Иначе Пайпера не расколешь. Пока все нормально. Похоже, Пайпер кое-что откопал. Ну что ж, пусть доделает работу, а затем его возьмут за хобот. Не вырвется. А следом и Спенса с книгой. Найти его будет нетрудно. Он ведь без пяти минут мертвец.

За завтраком Уилл вяло съел яичницу с беконом и уныло грыз тосты, запивая кофе. Какой аппетит с похмелья.

А Изабелла была на удивление оживленна и свежа. Вела себя, словно ничего не случилось. Он, конечно, против этого не возражал. Кто знает, видимо, сейчас у молодежи так принято. Переспали и забыли. Что ж, разумно. Уилл жалел, что родился слишком рано. Скольких можно было бы избежать проблем. И каких.

Они сидели одни. Лорд Кантуэлл еще не проснулся.

— Я уже поработала над фламандским ветерком, — сообщила Изабелла.

— Потрясающее трудолюбие.

— Но кто-то должен трудиться. Не всем же дрыхнуть до середины дня.

— Есть результаты?

— Пока лишь зацепка.

— Какая?

— Маленькая, мистер Пайпер. Я вижу, ваша голова после вчерашнего не прояснилась.

— Сегодня ночью я плохо спал.

— Неужели?

Он решил данную тему дальше не развивать.

— Так что за зацепка? Ветряные мельницы?

Изабелла кивнула, показав несколько страниц, распечатанных из Интернета.

— Знаете ли вы, что первую ветряную мельницу построил и во Фландрии еще в XIII веке? А их расцвет пришелся на XVIII век. Тогда там работали тысячи ветряных мельниц. Теперь во всей Бельгии их менее двух сотен, и только шестьдесят в самой Фландрии. При этом последняя ветряная мельница во Фландрии прекратила работу в 1914 году. — Она подняла голову и улыбнулась.

— Ну и какая нам от этого польза? — спросил Уилл, глотнув кофе.

— Верно, пользы пока нет. Но это наводит на мысль искать в доме предметы с изображением ветряной мельницы. Нам уже известно, что книг в библиотеке на данную тему нет.

— Молодец, — похвалил Уилл.

— Вчера был один из самых знаменательных дней в моей жизни! — восторженно воскликнула она. — То, что мы узнали, Уилл, невероятно.

Он строго посмотрел на нее.

— Не забывайте: это тайна за семью печатями. Не дай Бог кому-нибудь рассказать. На свете живут очень серьезные люди, которые быстро заставят вас замолчать.

— А разве остальные не имеют права знать обо всем? — Изабелла широко улыбнулась. — Кроме всего прочего, это может внести огромный вклад в историческую науку.

— Ради всего святого, умоляю, перестаньте. Вы дали мне обещание, и, если намерены нарушить его, я немедленно уеду отсюда и заберу с собой сонет. И все закончится.

Изабелла вздохнула:

— Хорошо. Что сказать дедушке?

— Скажите, что мы нашли интересные записки, но о книге там не говорится ни слова. Придумайте что-нибудь, у вас хорошее воображение.

Они начали обход дома в поисках предметов, имеющих хотя бы отдаленное отношение к ветряным мельницам. Уилл взял с собой еще чашку кофе. «Очень по-американски», — подумала Изабелла.

Планировка первого этажа Кантуэлл-Холла была довольно запутанная. В задней части располагалась кухня с несколькими кладовыми и комнатами для слуг. Надо ли говорить, что большинство помещений давно пустовали. Между кухней и вестибюлем находилась просторная столовая с окнами, выходящими на подъездную дорожку. Еще имелась гостиная с окнами в сад. Ее здесь называли французской. Она действительно была заставлена потемневшей от времени чопорной французской мебелью XVIII века и прочей утварью. Было видно, что посещают это помещение очень редко. Уилл также понял, почему в большом зале нет окон. Дело в том, что внешняя стена давно уже таковой не была, потому что в XVII веке построили длинную галерею, соединяющую дом с конюшнями, позднее превращенными в банкетный зал.