Голос - Доминик Сильвен Страница 31

Они ехали по окружной. Дорога тонула в сером дожде. Уже было больше десяти часов, но Брюс не выключал ближний свет. Он предложил Саньяку сигарету, и оба молча курили. Это очень помогало заглушить едва уловимый аромат духов Тессы, витавший в салоне и слегка мешавшийся с другим запахом— майору он напоминал туалетную воду «Аби Руж». В свое время ею пользовался Гедж. Саньяк раздавил окурок в пепельнице и снова заговорил о деле. Шеффер поделился с ним соображениями о кибернетике. Капитан чувствовал, что Левин выбита из колеи, хотя и не мог объяснить себе причину этого, и, чтобы вернуть ей уверенность в себе, даже расщедрился на сдержанные похвалы, рассказав, что это именно ей пришла в голову идея о голосе как о свидетеле нашего биологического состояния. Психиатр назвал предположение гениальным. Затем он долго распространялся на эту тему и упивался собственными догадками, в восторге от того, что его слушателю некуда деваться.

Этот голос, плотский с первого крика до последнего вздоха, голос, на протяжении всего нашего существования подверженный влиянию наших гормонов, голос, определяющий половую принадлежность, — неужели наступит день, когда можно будет синтезировать его и передать роботу? Да, безусловно, Левин заработала очко, предположив, что именно голос станет связью между нашим прошлым и будущим состояниями, что в нем сконцентрируется наша сентиментальная привязанность к давно минувшему. Но как записать множество вариантов голоса, служащих векторами наших эмоций? И что делать со всеми этими эмоциями, когда они реинкарнируются в наших телах андроидов?

— Мне кажется, эта тема вас волнует, Ален, — сказал Брюс.

Он сразу же почувствовал, какое удовольствие доставил своему попутчику, впервые назвав его по имени. Саньяк должен был утвердиться в своем превосходстве. Что делать с эмоциями? Да играть с ними, черт побери!

— Вспомните, Алекс. Я говорил вам, что текст Вокса становится все более и более изысканным. Я почувствовал глубину его психики. Если бы этот тип не скатился в мерзость, он мог бы стать первоклассным актером. Вам не кажется?

— В своем жанре он и так артист.

— Вы не хотите признаваться, Алекс, но я чувствую, что это приключение захватило и вас. Оно держит вас тут и тут.

Брюс повернул голову: психиатр указывал на свой живот и на голову. Потом снова сосредоточился на дороге. Только что они поднялись до Курнев. Брюс поддерживал беседу с Саньяком до стадиона «Стад де Франс». После длинного туннеля, пересекавшего промзону Сен-Дени-Ла Плен, он сбавил скорость и повернул на проспект Кладбища. Судя по тому, каким тоном психиатр спросил, куда они направляются, происходящее его забавляло. Брюс ответил, что хотел бы узнать его свежее мнение по поводу одного следа, но добавил, что пока больше ничего не скажет, чтобы суждение было совершенно беспристрастным. Саньяк скорчил снисходительную гримасу. Не выключая мотора, Брюс поставил машину на проспекте между двумя грузовиками.

Он ждал, как отреагирует Саньяк, увидев краснокирпичную стену склада, где мучили Левин. Но тот ничего не сказал. Они вышли из машины под аккомпанемент рассуждений психиатра о погоде. Дождь превратился в пронизывающую морось. Брюс поднял воротник куртки и направился в сторону ворот парижского кладбища Ла Шапель, находившихся метрах в ста впереди. Он подошел к подъезду здания и посмотрел на названия возле домофона. В помещении склада квартировала добрая дюжина компаний. Одна из них носила английское название: «Beyond Humanity» [6]. Брюс выждал несколько секунд, чтобы Саньяк догнал его и прокомментировал надпись. Ни звука. Тогда он пошел к кладбищу. Обернулся, уже войдя в ворота. Психиатр, укутавший голову шарфом, ускорил шаг, чтобы догнать его.

Кладбище было пустынно. Брюс шел по аллее, ведущей в самое укромное место, окруженное деревьями.

— След на кладбище под дождем — в этом есть что-то готическое, — сказал Саньяк, широко улыбаясь.

Брюс двинул его в живот. Вскрикнув, Саньяк рухнул на колени. Он поднял голову и словно выхаркнул:

— Вы идиот или что?

— Вам виднее, Саньяк! Вставайте! Психиатр повиновался. Брюс потирал кулак.

Ему не приходилось драться с тех пор, как он отслужил в армии, а боксерская груша, на которой он время от времени тренировался, была гораздо мягче Саньяка. Удар ногой в пах и Саньяк согнулся пополам с воплем испуганного зверя. Впрочем, гордость быстро взяла свое. Он отступил и простонал на остатке дыхания:

— Проклятый фашист, легавый! Я с тебя шкуру спущу! Останешься без места, яйца оторву, гад!

— Имя Тессы Роббинс вам ничего не говорит, Саньяк? — спросил Брюс, вынимая пистолет из кобуры.

Психолог поднял голову, увидел направленный на него ствол «манурина». Покачиваясь, он выпрямился. Успокаивающим жестом поднял руку к лицу. На фоне всей этой дерготни движение получилось неожиданно медленным, рухнули последние бастионы надменной наглости, лицо исказилось гримасой. Впрочем, Брюса это не обрадовало. Он надеялся, что противник продержится подольше.

— Это она вам сказала?

— Нет, Тесса не из таких. Почему именно она, Саньяк?

— Я скажу вам чистую правду, все очень просто. Но не убивайте меня за это.

— Валяйте.

— Потому что она привлекательна и не похожа на других, Брюс.

— И, главное, потому что она— моя бывшая жена.

Мгновение они смотрели друг на друга, потом психолог покачал головой:

— Признаю, что вел себя, как скотина.

— Я вот подумал в машине, пока вы мне излагали результаты вашего тонкого анализа. А что, если вы вели себя как скотина и в более широком смысле слова?

— Что вы хотите сказать?

— Что, если вы вели себя как скотина и убили одиннадцать других женщин, прежде чем решили убить мою?

— В то время, когда Вокс убивал Элоди Дожье, я был у Тессы Роббинс. Для вас, Брюс, это алиби самое идиотское, но оно железное.

— Да еще и манера игры артиста, которой вы так восхищались, изменилась именно на Элоди Дожье. Может быть, мы имеем дело с имитатором.

Саньяк вздохнул и, скривившись, сел на какое-то надгробье.

— Чего вы от меня ждете? Чтобы я сказал, что был в Соединенных Штатах в момент смерти Жюдит Макер? Это я точно помню. Что касается остального, дайте мне время. Я никогда не видел нужды в том, чтобы искать себе алиби, уж поверьте.

— Мы их проверим, можете быть спокойны. Но в глубине души я думаю, что у вас кишка тонка, чтобы убивать. Вы играете по маленькой, Саньяк. Для меня это уровень школьной переменки, даже если вы считаете, что в одиночку разыгрываете перед нами «Опасные связи».