Король сделки - Джон Гришэм Страница 23

– А сколько здесь, в округе Колумбия?

Это был первый вопрос, заставивший Максапоежиться.

– Об этом поговорим через несколько минут.Позвольте мне закончить рассказ. Сядьте, пожалуйста. Мне неприятно задиратьголову, когда я говорю.

Клей сел.

– Следующей ошибкой было попытатьсяперехитрить фармкомитет.

– Да уж.

– У моего клиента в этом городе многовлиятельных друзей. Испытанный метод профилактики: покупать политиков на деньгикомитетов политических действий [6], нанимать на работу их жен, подруг и бывшихпомощников – словом, обычные пакости, которые делаются с помощью больших денег.Была заключена сделка с участием шишек из Белого дома, госдепа, министерстваэкономики, ФБР, кое-каких других ведомств – разумеется, никто никаких бумаг неподписывал. Деньги не переходили из рук в руки; никто не давал взяток. Мой клиентпросто сумел убедить достаточное количество людей в том, что тарван способенспасти мир, если его удастся испытать еще в одной лаборатории. Поскольку наполучение лицензии фармкомитета требуется от двух до трех лет, а в Белом доменашлись радетели за более быстрое внедрение препарата, сделка состоялась.Большие люди, чьих имен никто никогда не узнает, изыскали способ тайнозадействовать тарван в нескольких тщательно отобранных реабилитационныхклиниках федерального подчинения, расположенных в округе Колумбия. Если бырезультат оказался положительным, Белый дом и некоторые влиятельные персоныоказали бы массированное давление на Комитет по фармакологии с целью скорейшегополучения санкции на использование препарата.

– В процессе заключения сделки ваш клиент ужезнал об этих восьми процентах?

– Не уверен. Мой клиент не открыл мне всего иникогда не откроет. Да я и не задаю лишних вопросов. Однако могу предположить,что тогда ему еще не было известно о вероятности побочного действия препарата.В противном случае риск был бы чересчур велик. Все произошло слишком быстро,мистер Картер.

– Теперь можете называть меня Клеем.

– Спасибо, Клей.

– Не за что.

– Я упомянул – никто не давал никаких взяток.Опять же так сказал мне мой клиент. Но будем реалистами. Вероятный доход оттарвана за предстоящие десять лет фирма оценила в тридцать миллиардов долларов.Чистую прибыль, заметьте. За тот же период тарван позволил бы сэкономить наналогах около ста миллиардов. Совершенно очевидно, что некоторая часть денег где-тов цепочке будет переходить из рук в руки.

– Все это уже в прошлом?

– О да. Препарат изъяли отовсюду шесть днейназад. Прекрасные клиники в Мехико, Сингапуре и Белграде закрыли в одну ночь, авесь их милый медперсонал исчез, как сонм привидений. Обо всех экспериментахзабыли напрочь. Бумаги уничтожили. Мой клиент никогда в жизни не слышал ни окаком тарване. И мы бы хотели, чтобы все так и осталось.

– Чувствую, мой выход.

– Только если вы сами согласитесь. Откажетесь– у меня на примете есть другой адвокат.

– Откажусь от чего?

– От сделки, Клей, от сделки. На сегодняшнийдень пять человек в D.C. убиты лицами, принимавшими тарван. Еще один – перваяжертва Уошеда Портера – находится в коме. Итого шесть. Мы знаем, кто они, какпогибли, кто их убил, – словом, знаем все. Мы хотим, чтобы вы взялисьпредставлять их семьи. Вы от их имени предъявите иски, мы заплатим деньги, ивсе закончится быстро, тихо и мирно, без всяких судебных разбирательств, безкакой бы то ни было огласки, без единого отпечатка пальца.

– А почему они должны согласиться нанять меня?

– Эти люди понятия не имеют, что сами могутвозбудить дело в суде. Насколько им известно, их родные стали жертваминеспровоцированного уличного насилия. Здесь это в порядке вещей. Ваше чадополучает пулю от уличного бандита, вы его хороните, бандита арестовывают,назначается суд, и вы надеетесь лишь, что виновного продержат за решеткой доконца жизни. Но вам и в голову не приходит самому обратиться в суд. Когопреследовать? Уличного бандита? Даже самый голодный адвокат не возьмется заподобное дело. А вас они наймут потому, что вы пойдете к ним и скажете, что онимогут возбудить дело, а вы можете добыть для каждого из них четыре миллионадолларов в результате быстрого и абсолютно конфиденциального соглашения сторон.

– Четыре миллиона, – повторил Клей, не решивпока, много это или мало.

– Да, мы рискуем, Клей. Если о тарванепронюхает какой-нибудь адвокат, а должен вам сказать, что пока вы первый иединственный, кому довелось учуять его запах, то суд вполне вероятен. Теперьпредставьте себе, что этим адвокатом окажется закаленный боевой жеребец,который здесь, в D.C., без труда поведет за собой жюри, состоящее сплошь изчерных.

– Легко…

– Вот именно, легко. Допустим, что этотадвокат найдет достоверные доказательства. Возможно, какие-нибудь неуничтоженные записи. Еще вероятней, что кто-нибудь из сотрудников моего клиентаокажется болтуном. Суд наверняка встанет на сторону семьи убитого. Вердиктмогут вынести по максимуму. Но что хуже всего, по крайней мере для моегоклиента, – огласка будет иметь катастрофические последствия. Акции компанииобесценятся. Словом, Клей, представьте себе худшее, что только можете, и этосбудется. Поверьте, мои клиенты тоже это понимают. Они совершили нечто дурное,признают это и хотят исправить ошибку. Но они также стараются свести к минимумусвои потери.

– Четыре миллиона – выгодная сделка.

– И да и нет. Возьмем Рамона Памфри. Ему былодвадцать два года, на своей почасовой работе он имел шесть тысяч долларов вгод. Если он в соответствии со средним сроком жизни по стране прожил бы ещепятьдесят три года, при годовом заработке, вдвое превышающем минимальнуюзарплату, экономический эквивалент его жизни, исчисленный в сегодняшнихдолларах, составил бы около полумиллиона долларов. Вот его цена.

– Добиться компенсаций было бы несложно.