Заговор по-венециански - Джон Трейс Страница 19

Тетия непонимающе переспрашивает:

— Зачем? Что тебя так тревожит?

— Это демонические послания, они сочатся злом. И зло придет неслыханное.

Видя, в каком смятении муж, Тетия бережно гладит его по лицу.

— Скажи, что ты видел? Поделись со мной, не держи в себе.

Для Тевкра поведать о своих тревогах — проявление слабости, но слепота ужасает. А нежные прикосновения Тетии плавят защиту.

— Со мной говорил кто-то из демонических богов. Он явил три откровения, которые определят нашу судьбу, судьбу Атманты и судьбы будущих поколений.

— Что он тебе показал?

Тевкр мысленно возвращается в рощу, вспоминает, как демоны окружили его.

— Демоны стояли у врат, гигантских врат, сплетенных из змей.

— Змей?

Тевкр руками рисует в воздухе то, что видел.

— Какие-то из гадов стояли на хвостах, прочие ползали. Они переплетались, изрыгая пламя и обнажая клыки.

— Не рассказывай, — пытается успокоить его Тетия, — если это тебя так тревожит.

— Нет, я закончу. — Тевкр сглатывает, хотя во рту пересохло и слюны нет. — Теперь-то мне открылось, что те врата — Врата судьбы. Они связывают наш мир с посмертием. В первом видении их охранял неизвестный мне демон чудовищной силы. Наполовину человек, наполовину козел. Рогатый. Глаза у него красны, аки пламя. В руках он держит трезубец, с которого свисают шматы человеческой плоти.

— Может, Аита? Или Минотавр? И ты принял его…

Тевкр резко обрывает супругу:

— Прошу, Тетия, молчи. Об этом я сумею рассказать только раз, и никогда более. Поклянись, что не станешь впредь перебивать меня.

Тевкр столь отчаянно стиснул Тетии руку, что девушка не может не обещать:

— Клянусь.

И авгур продолжает низким, осипшим голосом:

— То был не Аита и не бык-урод. Я уверен. — Жрец пытается не пустить в разум память о том, какую агонию пережил в роще. — Он властелин тьмы, куда выше и сильнее Аиты. Демоны и похищенные души подземного царства — все они преклоняются перед ним. Он источник зла, всего, что есть на земле дурного.

Страх охватывает Тетию. И младенец в утробе начинает подергиваться, словно бы чувствует переживания матери.

— Во втором откровении я видел у ворот юного нетсвиса. Он, как и я сейчас, преисполнился сомнений, утратил веру, и его, словно на кол, посадили на собственный посох.

Тевкр прикасается к повязке на глазах. «Не плачет ли?» — думает Тетия.

Лоб у него горячий, и, скорее всего, начался бред. Тевкр, должно быть, пересказывает свои кошмары.

Или же…

Или действительно грядет новый бог? Единый правитель мира, величайший из всех, кого знал человек?

— Тевкр, ты сказал, что тебе явили три откровения.

О чем последнее?

Тевкр молчит, он на ощупь тянется к рукам Тетии. Находит и только потом продолжает:

— Я видел любовников. Их обнаженные тела сплелись у Врат. А в ногах у мужчины и женщины ползал ребенок.

Тетия гладит его пальцы и думает о своем младенце.

— Не такое уж и дурное видение, — говорит она. — Я бы с большой радостью изваяла двух любовников в такой позе. И их дитя — плод утробы — это же благословение.

Тевкр отталкивает ее руки.

— Иди и сотри знак на земле. Его никто не должен увидеть.

Умолкнув, он складывает на коленях дрожащие руки.

— Тише, тише, — прижимает к себе мужа Тетия. Гладит его по голове.

В объятиях супруга Тевкр успокаивается. Пусть тревога поутихла, однако всей правды он раскрыть не может.

Не может заставить себя раскрыть истину.

В третьем откровении ему был явлен он сам с Тетией.

И оба они были мертвы.

Больше Тевкр не сомневался, кем зачат ребенок. Дитя, ползавшее у них в ногах, — плод зверя, посланный на землю предварить день, когда его Отец придет взять свое.