Сияющие - Лорен Бьюкес Страница 17

«Я уже устала слууушать об этом радии», – сказала она в своем интервью на прошлой неделе, которое дала журналистам прямо в больничной палате. При этом благополучно умолчала о многократных предупреждениях об отравлении радиактивными веществами, случившимися с работницами часового завода в Нью-Джерси. Молодые женщины занимались тем, что наносили люминесцентную краску на циферблаты часов, и пятеро из них получили радиационное заражение – сначала крови, затем костей. Они выиграли суд против Соединенных Штатов с положенной компенсацией в 1 2 50 000 долларов. Каждой пострадавшей была выплачена сумма в размере 10 000 долларов и назначена ежегодная пенсия в размере 600 долларов. Но все они умерли, и нет оснований считать, что хотя бы одна из них сочла эту компенсацию достойной своего смертельного исхода.

«Ииирунда, – усмехнулась мисс Клара, постукивая красным ноготком по жемчужно-белым зубкам. – Вы же видите, мои зубы совершенно не сааабираются выпадать и выпрыгивать на вас! И я не сааабираюсь умирать. Я прииикрасно себя чувствую!»

Однако со временем у нее стали появляться «маааленькие пюзырьки» на руках и ногах, и после каждого представления приходилось поторапливать горничную с приготовлением ванны, потому что кожа так и «горела».

Но говорить о «таких вииищах» девушка не хотела. Я навестил ее в частной палате, заставленной зимними букетами – предположительно, от поклонников ее таланта. Она оплатила лучшее лечение и уход (а также, судя по слухам, и часть букетов) из своих сбережений от сценических выступлений.

Она даже показала мне крылья бабочки, которые сшила из тончайшего газа, украсила блестками и раскрасила радием, как часть своего костюма для нового номера.

Чтобы понять ее, нужно знать саму природу людей, к которым она относилась. Каждый артист прежде всего стремится создать неповторимый образ, до которого не смогут додуматься конкуренты; по крайней мере, нужно утвердить за собой звание первого в данном амплуа. Мисс Кларе образ «Светящейся девушки» позволил вырваться из круга посредственностей, в который попадают даже самые грациозные и изящные танцовщицы. «А тиииперь я буду „Светящейся бабочкой"», – говорила она.

Она переживала, что у нее не было кавалера. «Они слышали эти истории о краске и думают, что я могу их отравить. Расскажите, пааажалуйста, в своей газете, что у меня только интоксииикация, я не заразная».

Врачи предупреждали ее, что радиация проникла в кровеносную и костную системы и что она даже может потерять ногу, но маленькая соблазнительница, которая танцевала в «Фоли-Бержер» в Париже и (хоть и в более прикрытом виде) лондонском «Виндмилле» до своего головокружительного успеха в Америке, заявила, что «будет танцииивать до своего смертного часа».

Эти слова оказались жестоко пророческими. «Сияющая девушка» исполнила свой последний танец в субботу вечером в «Канзасском Джо» и вернулась на поклон. Последним, кто видел несчастную девушку, был Бен Стэплз, клубный вышибала, охранявший запасной выход от слишком рьяных поклонников, – девушка послала ему привычный воздушный поцелуй, на этот раз последний.

Ее тело было найдено ранним утром в воскресенье. Тэмми Хирст, машинист, возвращалась домой после ночной смены и, по ее словам, вдруг заметила странное свечение между домами. Увидев изуродованное тело маленькой танцовщицы, все еще в краске под пальто, мисс Хирст поспешила в ближайшее отделение полиции, где, рыдая, рассказала о месте нахождения тела и об увиденном.

В ту ночь в баре его видело множество людей. Но человеческое непостоянство Харпера не удивляет. В основном это были богатенькие граждане, от скуки решившие провести ночку в неблагоприятном районе. Их сопровождал полицейский, не по службе, а в свой выходной вышедший подработать под видом охранника и заскучавший от обязанностей экскурсовода – показывать злачные достопримечательности, дать туристам почувствовать вкус греха и разврата. Удивительно, что такого рода информация не попадает в газеты.

В толпе было легко остаться незамеченным, но костыль он все же оставил снаружи. Тот отлично выполнял роль реквизита. При встрече люди отводили глаза в сторону. Костыль делал его жалким и немощным, за такого его и принимали. А вот в баре он бы стал слишком запоминающимся.

Харпер держался на заднем плане, потягивал якобы джин, попадающий под запрет Волстеда[5]и потому подаваемый в фарфоровых чашках (на случай облавы).

Народ побогаче столпился вокруг сцены, возбужденный тесным контактом с простонародьем. За то, чтобы этот контакт не оказывался слишком тесным или не совсем желанным, ответственность нес коп. Все громко улюлюкали, требуя начала представления, и были не на шутку возмущены, когда вместо «Мисс Жанет Клары – сверкающего чуда ночи, самой яркой звезды небесного свода, блистательной королевы удовольствия, выступающей лишь неделю», – на сцене появилась миниатюрная китаянка в скромной шелковой пижамке с вышитыми узорами и уселась, скрестив ноги, на краешке помоста, держа перед собой деревянный струнный инструмент. Но, когда свет погас, даже самые пьяные и шумные смолкли и затаили дыхание.

Девушка начала перебирать струны, и в воздухе повисла протяжная восточная мелодия, зловещая своей необычностью. Из слоев белой материи, красиво уложенных на сцене, появилась фигура, полностью, до кончиков пальцев, облаченная в черное. Один раз вдруг ярко сверкнули глаза, поймав свет из открывшейся двери, когда дородный привратник впускал, ворча, опоздавшего посетителя. Холодный смертоносный взгляд дикого животного, случайно попавшего в луч от фары автомобиля, – Харпер вспомнил, что такие встречались ему с Эвереттом во время их ночных поездок в Йонктон, когда они наведывались за запасами на ферму «Ред Бейби».

Добрая половина зрителей не поняла, что на сцене было живое существо, пока, повинуясь едва уловимому изменению в мелодии, Сияющая девушка не стянула длинную перчатку, явив будто светящуюся изнутри белоснежную обнаженную руку. Раздался вздох удивления, а какая-то женщина в первых рядах даже вскрикнула не в силах сдержать восторга, чем испугала полицейского, тут же вытянувшего шею и оглядывавшегося по сторонам, пытаясь понять, не произошло ли чего-нибудь непристойного.

Постепенно высвобождалась все большая часть руки; кисть извивалась и изгибалась в неповторимом танце страсти. Она описывала круги вокруг черной фигуры, то и дело на долю секунды выхватывая округлость девичьего плеча, изгиб бедра, сияние накрашенных губ. Следующим движением была стянута вторая перчатка, мгновенно полетевшая в зал. Теперь танец исполняли две сияющие руки, оголенные до локтя; они чувственно извивались и манили зрителя: «Подходите ближе!» Людии повиновались и, как дети, сгрудились вокруг сцены, толкая и пихая друг друга в борьбе за лучшее место. Перчатка пошла по рядам, из рук в руки. Вскоре она упала рядом с ногой Харпера – смятая, с извилинами люминесцирующей краски на изнанке, напоминающими кишки.