Передвижная детская комната - Евгений Меньшенин Страница 16

Не вздумай никому звонить! Он расколется и тебя сразу сдаст. Ты че, идиот? Чем меньше людей знают, тем лучше. Понял? А то поплывет говно по трубам. И всплывет на реке.

Понял. Ну и все, пусть и пацан тоже не в теме будет. Уеду по-тихому. И он даже не узнает, кто я и что я. Вдруг забудет. А потом будут его менты допрашивать, скажет, что дядя был, они подумают, что ему приснилось.

Ага, и что башка у его мамы сама отпала. Да?

Он поднялся по насыпи, подошел к грузовику, закинул железяку обратно в кузов.

Надеюсь, не вывалится.

Сзади доносился тихий плач малыша.

Не поворачивайся, подумал Коля, это не твоя забота.

Он ухватился за ручку двери и замер.

Ведь он когда-то был таким же мелким. И он так же ревел, когда однажды батя оставил его одного.

Этот эпизод он помнил всю свою жизнь. Они были на рыбалке. Батя оставил его у реки с удочкой и червями, а сам улегся на возвышенности, на травке, на солнышке, нажрался водочки, храпел и пердел.

Коля так увлекся, выловил несколько мелких рыбок, посадил их в ведро, набрал туда воды. А когда рыбок стало много и они плавали в ведре целым косяком, Коля захотел показать отцу.

Он поднялся к лагерю, к костру. На углях к тому моменту вился слабый дымок, а батиной лежанки не было и в помине. Он уехал на своем ржавом велике, на котором они туда и прикатили.

Коля ждал его до самой ночи – боялся уходить.

Сначала он подумал, что батя мог угнать за дровами, или за прикормом, или еще за червями. Мало ли, а может, в магазин за водкой. Он сидел у реки до самой ночи. Потом он начал дрожать от холода. И черви все закончились. Он выловил столько маленьких карасей, что им уже было тесно в ведре.

Коля сидел и смотрел на дорогу. Ему было девять, и он ревел как баба! Потому что был далеко от дома, один, в лесу, хрен пойми где, и отец забыл его! Бросил! Оставил в лесу на съедение волкам!

Но батя вернулся. Около полуночи, когда Коля начал хрипеть от холода. И он почувствовал облегчение, потому что отец не бросил его. Он просто забыл Колю по пьяни. Это было лучше. Немножко, но лучше.

А кто вернется за этим малым? Он намного дальше от цивилизации, и ему меньше лет. Ему где-то три или четыре. А может, и два. Коля не мог определить возраст, хотя у него было двое детей. Когда-то у него была еще одна девочка – Дашка, самая мелкая. Но она заболела чем-то, когда ей было два годика, и умерла. Она научилась говорить только «мась» и на этом завершила свой земной путь.

– Жалко пацана, бляха, жалко.

Он отпустил ручку двери.

Хорошо. Посади его в грузовик, довези до деревни, тут километров двадцать ехать, и оставь. Там есть маленький магазинчик, около него и высади. А лучше не подъезжай к магазину, лучше остановись где-нибудь на трассе и пешком донеси пацана. Но прими все меры предосторожности, чтобы пацан не орал и чтобы он не видел твою кабину и твою рожу. Ты же не сможешь прикрывать харю футболкой, когда крутишь баранку. Да? Завяжи ему глаза. И скажи, чтобы не снимал повязку.

Думаешь, вот так и послушается?

Ну тогда свяжи его. Это лучше, чем оставить его тут с мертвой мамкой. И давай скорее, а то чую я, что кто-то сюда уже едет.

Он посмотрел на малыша. Блин, жалко пацана. Во всем виноват Ткач. Эх, если бы можно было это объяснить малышу. Если бы можно было бы договориться с ним, сказать – пацан, посиди ровно, а я отвезу тебя куда надо, но про меня ничего не говори, потому что меня посадят, а я не виноват, то он – Коля – конечно бы прибег к другим методам. Но сейчас он другого выхода не видел. Мальчик не знает еще, как работает судебная машина, как работает мир взрослых, он не знает, что засудят не только Колю, Ткача, беззубого, но и эту металлическую пластину, грузовик, дорогу и всех вокруг. Всем достанется. Если, конечно, его, Колю, вычислят.

Ладно. Я все сделаю. Сейчас все будет.

Коля залез в кабину, порылся в бардачке, нашел моток веревки. Однажды этот моток ему очень пригодился, когда на рыбалке Коля провалился в болото по шею. Пришлось сушить одежду у костра на веревке. Повезло тогда с погодой, можно было гонять в трусах и сапогах по лесу, и никто даже его не застал в таком виде.

Он вылез из кабины и направился к Косте, натягивая футболку до носа.

Может быть, эта предосторожность и лишняя, подумал он, но хуже от этого не будет.

Мальчик все еще бегал вокруг мамы, прижимая что-то к груди. Когда Коля подошел к нему, то Костя указал на минивэн и сказал:

– Папись.

– Че, парень? В туалет хочешь? – спросил Коля. – Придется потерпеть. Я не поведу тебя ссать.

Костя непонимающе уставился на дядю. Он показывал пальчиком на машину, на которой он приехал, и просил позвать папу.

– Папись? – спросил он еще раз. Вдруг дядя просто не понял его. Взрослые часто понимали его только раза с пятого. И он предполагал, что все взрослые глупые, поэтому они переспрашивают. Может, они просто старые, и у них мозги тоже старые? Поэтому они так туго соображали. Как его больная прабабушка, которой он так боялся.

– Так, пацан, нам надо ехать. Надо вызвать доктора. Понял? Надо твоей маме привезти доктора. Она у тебя совсем устала, и ей нужен доктор.

– Доткай? – спросил Костя и посмотрел на маму.

В его глазах появилась надежда. А ведь правда, ей нужен доктор. Он поставит ей укол, и она снова будет ходить, и у нее вырастет новая голова, такая же красивая, как и раньше. А может, ей смогут поставить обратно ту голову, которая лежала в траве.

– Так что давай, пацан, пойдем со мной.

Коля хотел протянуть руку, но тогда пришлось бы отпустить или футболку, или веревку. Он надеялся, что пацан пойдет сам и что удастся уговорить его надеть повязку на глаза, которую он сделал из носового платка. Да, в нем было немного засохших козявок, но это сейчас вообще не стоило внимания.

– Папись? – снова показал Костя на минивэн.

– Можешь поссать прямо тут, вот отойди только в сторону, чтобы на маму не попасть. А то она будет не очень довольна, когда доктор ее починит.

Коля поглядел на горизонт, откуда приехал, потом обернулся и посмотрел в противоположную сторону. Надо торопиться. Шестое чувство подсказывало, что кто-то сюда едет. И сейчас был самый не подходящий момент, чтобы попасться. Он стоял тут рядом с трупом, склонившись над малышом, прикрывая футболкой лицо, с веревкой в руке. Хороша картина.

– Пацан, некогда ссать. Поехали за доктором.

– Папись. Пуппа, – сказал Костя.

Вот тупой, – Колино терпение кончилось, – если кто-нибудь мне скажет, что я не дал ему шанс, то пошел ты на хер, кто бы ты ни был.