Девушка, которая искала чужую тень - Давид Лагеркранц Страница 15

– И ты совсем не догадываешься, чем он мог там заниматься?

– Думаю, так или иначе это могло быть связано с его матерью. Она умерла несколько дней спустя, и Лео сразу взял отпуск, как ты знаешь, и отправился путешествовать. Разумеется, я должна была объявиться и выразить соболезнования, по крайней мере. Но у меня у самой все летело в тартарары. На новой работе я пахала сутками, а тут еще мой бывший… ну и ты, конечно. Но вчера, когда ты мне позвонил… – Малин замолчала, как будто подбирала слова, – эта сцена вспомнилась мне снова. И я поняла: что-то здесь не так… Я позвонила Лео, но оказалось, что он сменил номер.

– А он никогда не рассказывал о психологе, которого дружки Альфреда Эгрена подстрелили как-то на охоте?

– Нет, а что за психолог?

– Карл Сегер.

– Впервые слышу. Подстрелили, говоришь?..

Микаэль кивнул.

– Двадцать пять лет тому назад, на лосиной охоте возле Эстхаммара. Будто бы несчастный случай. Стрелял Пер Фельд, финансовый директор «Росвика».

– И что ты думаешь обо всем этом?

– Сам не знаю, но, как мне кажется, Сегер был близок Лео Маннхеймеру. Родители придавали большое значение развитию мальчика, так? Ну… тесты там и все такое… А Сегер изучал влияние самооценки на развитие детей. И вот я спрашиваю себя…

– Самооценки? – перебила его Малин. – Подозреваю, что у Лео она всегда была занижена.

– И о заниженной Сегер тоже писал. Лео что-нибудь рассказывал тебе о своих родителях?

– Мало и неохотно.

– Звучит интригующе.

– Херман и Вивека… – Она вздохнула. – Мне кажется, самая большая проблема Лео заключается в том, что он никогда не имел силы им противостоять. Он так и не решился встать на собственную дорогу.

– То есть финансистом он стал не по своей воле, верно?

– Не все так просто. Тем не менее я уверена, что Лео мечтал о свободе. И в тот вечер… Это было прощание, понимаешь? Не только с мамой… Поэтому я и почувствовала себя лишней.

– Ты еще называла его Гамлетом, – напомнил Микаэль.

– Я всего лишь сравнивала Лео с тобой, – поправила Малин. – Хотя… он действительно Гамлет… такой же робкий, нерешительный…

– Шекспировский Гамлет под конец озверел, – перебил ее Блумквист.

– Я всегда думала, что Лео это не грозит, но…

На лицо Малин пробежала тень, и Микаэль положил руку на ее плечо.

– Что-то вспомнила?

– Да так, ничего.

– Ну, давай, выкладывай.

– Один раз я видела Лео в бешенстве.

* * *

В 19.29 Фария Кази почувствовала приближение грузового поезда. Она ощущала его всем телом, которое уже пробирала мелкая дрожь. Через шестнадцать минут будут запирать камеры. Но до этого можно успеть многое; Фария знала это как никто другой.

В коридоре зазвенели ключами охранники, послышались голоса. Фария не разбирала слов, но по всеобщему возбуждению поняла: что-то случилось. Она не догадывалась, в чем дело, но в воздухе витала тревога. До Фарии, конечно, доходили слухи, что Бенито переводят в другое место, но до сих пор они значили для нее не больше, чем шум дождя за окном. Между тем в воздухе запахло грозой. Прошло еще немного времени – и все звуки снаружи заглушил грохот грузового состава.

Стены затряслись, народ потерянно бродил по коридору и камерам, но ничего не происходило. С некоторых пор Альвар Ульсен следовал за Фарией по пятам. Быть может, сегодня он сможет защитить ее, в последний раз. Быть может, все действительно кончится хорошо, о чем бы там ни шептались снаружи. Фария вспомнила мать, и братьев, и яркое солнце над зелеными газонами Валльхольмена. Но в следующий момент зачавкали туфли без задников и в нос ударил сладкий парфюмерный запах. Фария Кази затаила дыхание. Больше всего на свете ей хотелось пробить брешь в стене, чтобы немедленно убежать отсюда, – уехать куда-нибудь по железной дороге или просто исчезнуть. Но тело словно парализовало. Она заперта в четырех стенах, как когда-то в Сикле. Перед глазами снова встало лицо Джамала. Но ничего не помогало. Последняя надежда на спасение таяла. Поезд все грохотал, шаги все приближались. Еще несколько секунд – и Фария низвергнется в пропасть. И ничто не поможет, как бы она ни убеждала себя в том, что терять больше нечего. Стоило Бенито появиться в дверях – и Фарию охватывал смертельный ужас.

Обычно «гангстерша» начинала с того, что передавала Фарие привет от братьев, Башира и Разана. Фария так и не поняла, встречалась ли она с ними или поддерживала контакт каким-то другим образом. Но в устах Бенито и «привет» звучал как смертельная угроза. Далее начинался обычный ритуал. Бенито била Фарию по щекам, гладила ей грудь и промежность и называла сучкой и шлюхой. Фария как огня боялась и прикосновений Бенито, и ее зловещего шепота. Все это казалось ей прелюдией к чему-то более страшному. По временам девушке мерещилась блеснувшая в руке «гангстерши» сталь.

В тюрьме только и разговоров было что о ее индонезийских клинках, которые Бенито якобы лично заговорила какими-то древними заклятиями. Стоило «гангстерше» направить на кого-нибудь один из своих «керисов» – и беднягу считали покойником. Таким образом она объявляла смертный приговор. Клинки были одним из мифов Бенито, окружавших ее зловещей аурой, не менее ощутимой, чем облако парфюмерных ароматов. Сколько раз Фария представляла себе, как Бенито направляет ей в грудь свое оружие… Иногда ей даже хотелось, чтобы это произошло как можно скорей.

Внезапно шаги в коридоре стихли, и в сердце Фарии снова затеплилась надежда. Но потом туфли зашаркали снова, а потом застучали другие шаги. Бенито приближалась не одна. Фария убедилась в этом окончательно, когда к парфюмерному аромату добавился едкий запах пота и мятных таблеток. Это была Тина Грёнлунд, подельница Бенито. Фария приготовилась к самому худшему.

Сначала в двери показалась нога Бенито в пластиковой туфле. Яркая краска на ногте большого пальца контрастировала с бледной кожей. Потом появилась сама Бенито. Подвернутые рукава рубахи открывали покрытые татуировкой предплечья. Потное лицо покрыто пятнами поплывшей косметики. В глазах – лед. Тем не менее «гангстерша» улыбалась. Тина вошла следом и заперла дверь, хотя последнее не было разрешено делать никому, кроме охранников.

– Грета и Лорен сторожат снаружи. Так что нам никто не помешает, – сказала Тина.

Бенито шагнула в камеру и запустила пальцы в карман брюк.

– Меня отсылают, ты слышала? – обратилась она к Фарие. – Поэтому нам с тобой нужно прийти к какому-то решению. – Она подняла глаза. – Ты нравишься нам, Фария. Ты красивая девочка, а я люблю красивых. Но твоих братьев я уважаю тоже. Они сделали мне роскошное предложение, и теперь мы хотим знать…

– У меня нет денег, – залепетала Фария.

– Ну, девочка может расплатиться не только деньгами. У нас есть своя валюта, так ведь, Тина? Я хочу помочь тебе, Фария. – Тут она снова улыбнулась и еще глубже запустила пальцы в карман брюк. – Что у меня тут, как ты думаешь? – продолжала она. – Что это такое может быть? Нет, это не «керис», можешь не беспокоиться на этот счет. Но эта штука мне не менее дорога…