Мизерере - Жан-Кристоф Гранже Страница 15

«Личное дело Пиночета». «Золото диктатур».

«Недостижимая авторитарная демократия».

«Пиночет против испанского правосудия».

«Двадцать лет безнаказанности».

«„Кондор“: теневой заговор»…

В книжном Чили со своими политическими потрясениями занимал целых три полки. Две из них были отведены Пиночету и его диктатуре. Касдан выбрал самые интересные книги, спрыгнул с приставной лесенки и направился к лестнице, ведущей на первый этаж.

Он находился в подвале своего любимого книжного магазина «Арматтан» на улице Эколь, 16. Магазин специализировался на африканской тематике и казался выстроенным из книг, ровным слоем покрывавших его стены. Книжные перегородки были так высоки, что каждому покупателю предоставлялась приставная лестница, чтобы добраться до нужных полок.

Касдан заплатил в кассе кругленькую сумму и с грустью вспомнил счастливые времена, когда служебные расходы ему возмещала полиция. Выйдя на улицу, он жадно втянул воздух. Книжный располагался в самом конце улицы Эколь. Здешние здания словно замыкали Латинский квартал, открывая другие районы: улицу Монж, ведущую куда-то вверх, магазин фортепиано «Амм», выступающий вперед, как форштевень пакетбота, последние артхаусные кинозалы…

Армянин проверил мобильный. Пришло сообщение от отца Саркиса. Он тут же перезвонил.

— Что-то случилось?

— Ко мне приходил другой полицейский.

— Из уголовки?

— Нет. Что-то на «з». И там было слово «несовершеннолетние».

— ОЗПН. Отдел по защите прав несовершеннолетних.

— Вот-вот.

Касдан вздрогнул. Верну получил рапорт Пюиферра, в котором упоминался отпечаток кроссовки, около девяти утра. Сейчас одиннадцать. Неужели капитан тут же связался с ОЗПН, чтобы они присутствовали при допросе малолетних хористов? Странно. Не в интересах Верну обращаться в другой отдел.

— А как выглядел легавый?

— Довольно необычно.

— В смысле?

— Молодой. Грязный. Небритый. Смазливый. Больше похож на рок-музыканта. Он даже поиграл на органе.

— Что-что?

— Клянусь. Пока ждал меня, поднялся на галерею. Желтые ленты так и не сняли. Он подлез под них и сел за клавиатуру. Включил ее и заиграл хит семидесятых…

Саркис напел своим хриплым голосом несколько нот. Касдан узнал песню:

— «Light my fire», [4]группа «Дорс».

— Похоже на то.

Касдан попытался представить себе легавого, который затаптывает место преступления и играет музыку «Дорс» в «его» церкви. Чудеса, да и только.

— Он представился?

— Да. Я записал… Седрик Волокин.

— Не знаю такого. А удостоверение показал?

— Да, сразу.

— О чем конкретно он тебя спрашивал?

— Когда именно обнаружили тело, как оно лежало, о следах крови… Но главное, он хотел допросить мальчиков. Как и ты. Всех, на ком были кроссовки «конверс».

Ясное дело. Верну кому-то слил информацию. Но зачем? Чувствовал, что сам не справится с допросом?

— Постараюсь разузнать, — подвел итог Касдан. — Больше ничего нового?

— Еще звонил Верну, вчерашний полицейский. Тоже хочет допросить мальчишек. Вы же не собираетесь все…

Что-то тут не сходится. Раз Верну намерен сам допросить детей, значит, рок-легавый появился не с его подачи. Но как он пронюхал об этом деле?

— Ты сказал Верну, что я их уже допрашивал?

— Мне пришлось, Лионель.

— И как он это воспринял?

— Обругал тебя старым придурком.

— Я тебе перезвоню. Не бери в голову.

Касдан вернулся к своей машине. Сев за руль, набрал номер капитана первого подразделения судебной полиции. Тот даже не дал ему поздороваться:

— Проклятье! Что за игры, черт побери!

— Я продвигаюсь. Только и всего.

— Кто вам позволил? На кого вы работаете?

— Это моя церковь.

— Послушайте. Если вы хоть раз встанете у меня на пути, я вас арестую. Это остудит ваш пыл.

— Понимаю.

— Ни черта вы не понимаете, но клянусь, я так и сделаю!

Помолчав, Верну сбавил тон:

— Дети вам что-нибудь сказали?

— Нет.

— Вот черт. Ну вы мне и подгадили. Завалили расследование!

— Успокойся. Тут что-то нечисто. Я не великий психолог и не рассчитывал, что кто-то из них раскроет мне душу. Но непременно заметил бы признаки смятения у мальчика, ставшего свидетелем убийства.

— Никто из них не выглядел потрясенным?

— Нет. И этому должно быть какое-то объяснение. А сам ты до чего докопался?

— Хотите рапорт с подписью? Мне вам нечего сказать! И держитесь подальше от моего расследования! — Он снова взорвался: — Какое право вы имели допрашивать ребят без всякого разрешения? Без малейших предосторожностей?

Касдан не ответил. Он просто дожидался, пока голос в трубке поутихнет. А вместе с ним и гнев Верну. Наконец он произнес:

— Последняя деталь: ты связывался с отделом по защите прав несовершеннолетних?

— С ОЗПН? Зачем мне это?

Не ответив на вопрос, Касдан заговорил другим тоном:

— Слушай сюда. Я понимаю, почему ты дерешь глотку. Ты, верно, думаешь, что тебе ни к чему такая старая рухлядь, как я. Но не забывай: у тебя только неделя, чтобы распутать дело.

— Неделя?

— Да. Срок раскрытия «по горячим следам». Потом назначат следственного судью и обнулят счетчик. Тебе придется просить разрешение на каждый обыск. А пока ты сам себе хозяин.

Верну замолчал. Он знал закон. В течение восьми дней после обнаружения трупа служба, которой прокурор поручил расследование, располагает всеми полномочиями. Полицейские, ведущие следствие, в это время не нуждаются в ордерах и разрешениях. Обыски, допросы свидетелей, задержания — все в их руках.

— Но тебе нужна помощь, — продолжал Касдан. — Убийство совершено на армянской территории. И оно затрагивает другую общину — чилийскую. Такой старый иммигрант, как я, может тебе пригодиться. А все лавры достанутся тебе.