Донор (сборник) - Алексей Шолохов Страница 12

— Правда? А как же гребаное смс, которое я получил в том кабаке? Мол, сегодня ничего не выйдет?

— Я встречалась с ней и объяснила, что мне от тебя нужно. Она мне поверила, и я взяла на время ее сим-карту. Так что ты больше ее никогда не увидишь.

Евгений удивленно уставился на Шаниту:

— Не слишком ли смелое заявление, селедка? Вот по тебе я могу дать стопроцентный прогноз. Сегодня ночью ты сдохнешь. Или ты будешь возражать? Хочешь, поспорим?

— Я это знаю, — совершенно спокойно ответила женщина. — Но я заберу тебя с собой.

Золотарев расхохотался.

— Мне всегда нравились оптимисты, а также люди с чувством юмора! — воскликнул он, резко оборвав смех. — Вот гляжу я на тебя и не пойму, ты и правда конченая дура? Или притворяешься?

Он отфутболил бутылку с водой, и та, описав полукруг в холодном воздухе, упала на камни.

— Значит, пытать меня ты не собиралась, — подвел итог Евгений, на всякий случай еще раз разворошив нехитрые пожитки Шаниты. — Как же ты собиралась осуществить свою месть, детка? Затрахать меня до смерти?

Он поднял книгу.

— Ого. Достоевский, «Преступление и наказание». Любишь русскую классику? Или морально настраивалась на нашу встречу?

Шанита ничего не ответила.

Евгений брезгливо бросил книгу, затем сунул руку во внутренний в карман, извлекая смартфон. Нахмурился, увидев паутину трещин на темном экране. Провел пальцем, пытаясь оживить гаджет, но тот оставался глухим к манипуляциям байкера.

— Еще и телефон сломала, сучка, — резюмировал Золотарев, переведя взор на Шаниту. — Путешествие с тобой выходит в копеечку. Слышишь меня?

— Бедненький и разнесчастненький, разорили тебя.

Наклонившись, Шанита молча разглядывала распухшее колено, из которого торчал белеющий осколок кости.

Осмотревшись, Евгений нагнулся, поднимая с земли нож. Тот самый, которым его ранила женщина. Узкое лезвие было выпачкано запекшейся кровью, костяная рукоятка вырезана в виде звериной морды.

— Ага. Значит, этой ковырялкой ты меня тыкала всю дорогу, — заключил Золотарев. Он бросил нож в ледяной ручей и вновь повернулся к ней:

— Я правильно понял, что Надя жива?

— Я же сказала. Я ее и пальцем не тронула, — ответила Шанита.

— А что с моей ассистенткой? Я о Даше Фолиной. Вроде бы кто-то утверждал про спицы перед глазами? А?

— С твоей медсестрой правда. Фолина ведь знала, на что идет, помогая тебе, — устало произнесла Шанита. — Но я ни в чем не раскаиваюсь.

— Должен тебе сказать, ты была очень убедительна, — признался Евгений. Он скинул с себя куртку, затем, морщась от боли, начал расстегивать рубашку.

— К байку и смартфону плюсуем косуху с рубашкой, — сварливо подсчитывал он. — Знаешь, сколько ты мне должна, селедка? Тебе придется продать все потроха, чтобы рассчитаться со мной. Хотя вряд ли кому-то пригодятся твои прокуренные легкие и испитая печень.

Шанита рассмеялась дребезжащим смехом. Со стороны казалось, что в ведре перекатываются осколки стекла.

— Даже если бы я была здорова, я не смогу продать в России свои органы.

— Нашла кому об этом рассказывать, — фыркнул Золотарев. — Без сопливых знаю. Слушай, теперь я понимаю, что тот пьяный урод на стоянке наверняка был прав, и он видел тебя на прошлой неделе в этой вонючей забегаловке. Ты меня там ждала, да?

Шанита показала ему язык:

— Наконец-то догадался.

Ему наконец удалось снять рубашку, и он подвинулся ближе к свету фары, чтобы разглядеть, насколько опасны раны. Кровь уже не текла, а едва-едва сочилась, и Евгений с облегчением вздохнул, поняв, что повреждения незначительны.

— Еще бы немного, и ты попала бы в печень, — заметил он. Взяв упаковку салфеток среди вещей Шаниты, Евгений вынул оттуда несколько штук и прижал к ране. — Надеюсь, твои тряпки не отравлены?

Шанита усмехнулась.

В лесу холодало, и кожа Золотарева быстро покрылась крупными пупырышками. К тому времени кровотечение почти прекратилось, и он, сопя от натуги, вновь надел рубашку. Выпачканная его собственной застывающей кровью, она неприятно липла к телу, но другого выхода не было. Надевать свитер этой чокнутой суки он не стал бы, даже если бы замерзал насмерть. Так, из принципа.

Снова облачившись в куртку, Евгений направил в сторону Шаниты сложенные вместе указательный и средний пальцы, имитируя дуло пистолета.

— Пук, — писклявым голосом просюсюкал он. — Пук-пук, детка. Ты убита.

Шанита посмотрела на него как на умалишенного.

Лицо Золотарева посерьезнело.

— Это я о тебе, дурочка. Не понимаешь? Я просто показал твой выстрел по мне, врубаешься? Он был холостым. Нужно всегда проверять свое оружие, прежде чем его использовать по назначению. Вместо того чтобы действовать, ты бубнила мне на ухо всякую херню о справедливости и высших материях. При этом испортила мне куртку с рубашкой. У тебя наверняка было много времени на подготовку к этому мероприятию. А ты не придумала ничего лучше, как устроить это идиотство с поездкой в лес.

— И что бы сделал на моем месте ты? — прищурилась Шанита. Ее громадные глаза мерцали в темноте, как прозрачные драгоценные камни.

Губы Евгения растянулись в волчьей ухмылке.

— Да не вопрос. Серная кислота в лицо пойдет? Дешево и сердито. Эффект потрясающий. Помимо сумасшедшей боли и шока, человек, как правило, лишается зрения и получает уродство на всю жизнь.

— Кислота? — переспросила Шанита, словно удивляясь, что подобная мысль никогда не приходила ей в голову раньше. — Нет, дядя Женя. Вы умрете не от кислоты.

— Хм… ты провидица?

— Это неважно.

— Ты права, это неважно, — кивнул Золотарев. Он был немного удивлен и раздражен поведением женщины, так как был уверен, что после случившегося она будет сломлена и начнет умолять его о пощаде. Но эта шизанутая б… дь сидела с абсолютно спокойной и даже довольной физиономией, словно не догадываясь, что жить ей осталось от силы пару минут!

— Важно то, Шанита, что в кофрах моего «железного коня» как раз имеется то, чем ты мне угрожала полчаса назад, — сообщил он, присев на корточки перед опрокинутым мотоциклом. — Скальпели, резаки, иглы… Вот только молотка с кусачками нет. Но есть специальные щипцы. Их я использую для выдирания зубов, ногтей и языка.

Открыв клапан мотоциклетной сумки, он вытащил сверток из мягкой замши. Аккуратно развернул его, несколько мгновений любуясь тусклым поблескиванием хирургических инструментов. Затем снова залез в кофр, выудив полиэтиленовый пакетик с резиновыми перчатками.

— Я, знаешь ли, люблю стерильность, — сказал он, натягивая их поочередно на руки и расправляя складки на пальцах. — Кто знает, каким ты триппером болеешь?