Голос внутри меня - Брайан Фриман

Из глубокого сна Фроста Истона вырвала дрожь, прокатившаяся по дому. Он решил, что началось землетрясение.

Широко распахнув голубые глаза, Фрост скатился со своего дивана и вскочил на ноги. Шак, черно-белый кот, тоже почувствовал что-то неладное. С выгнутой спиной и распушенным хвостом напоминая цветок каллистемона ^[1], он замер на журнальном столике. Истон ждал, когда земля под ними содрогнется, как в аттракционе с имитацией какой-нибудь катастрофы.

Это же Сан-Франциско. Город часто испытывает на себе подземные толчки. Большая часть таких толчков проходит без последствий, однако Фросту, когда ему было всего одиннадцать, пришлось пережить разрушительное землетрясение с эпицентром у Лома-Приеты. Здесь никогда не знаешь, когда тряхнет в следующий раз. Однако сейчас Истон не видел никаких явных признаков. Над эркерным ^[2] окном на крючке висела голубая фигурка ангела, некогда принадлежавшая его сестре, и сейчас эта фигурка не раскачивалась. И пустая бутылка из-под пива не сдвинулась к краю журнального столика и не свалилась на ковер.

Это было не землетрясение. Что-то еще.

Фрост понял: то, что его потревожило, – дело рук человеческих. По дому плыл горьковатый запах сигаретного дыма, такой же, как от проходящего мимо курильщика на улице. Шак, это олицетворение невозмутимости, был напряжен и испускал утробный звук, как бы предупреждая о вторжении чужака. Истон бросил взгляд на дверь, ведшую на патио, и увидел, что она приоткрыта дюймов на шесть и в щель проникает ночной холод.

Нет, он не оставлял дверь открытой. В доме кто-то побывал.

Фрост вышел на патио. Была суббота, ночь Хэллоуина, воздух был влажным и холодным. Внизу, на крутом склоне холма, раскинулся город, простиравшийся до черноты залива. Истон был босиком и одет лишь в спортивные брюки и футболку с шаржем на Марка Твена спереди. Его волосы были взлохмачены. Он оперся на перила и прислушался, но не услышал ни единого звука, свидетельствовавшего о том, что кто-то убегает. И работающего двигателя он не услышал. В плотной растительности склона вообще не было никакого движения.

Уже стало казаться, что все это приснилось, однако это было не так.

К нему присоединился Шак. Цепляясь когтями за штанину, кот с ловкостью Кинг-Конга забрался хозяину на плечо, словно это была вершина Эмпайр-стейт-билдинг.

– Я говорил тебе, что у тебя слишком острые когти, а? – морщась, спросил Фрост. Кот, игнорируя человека, довольно замурлыкал, как будто в мире снова настал покой. Мотая хвостом у Фроста перед носом, он лапами приминал торчащие вихры у него на голове.

Они вернулись в дом. Истон закрыл дверь, и Шак грациозно спрыгнул на диван. Не зажигая света, Фрост прошел через гостиную в строгую столовую, которая служила ему также и кабинетом, и выглянул в окно. Внизу Грин-стрит была пустынна. Никто не топтался у дверей в многоквартирном доме напротив.

Он сунул руку в карман своей спортивной куртки, переброшенной через спинку стула. Жетон на месте. Пистолет – в кобуре. Фрост достал его и, поднявшись наверх, по очереди обошел все комнаты. В доме он был один. И все же что-то было не так. Об этом свидетельствовал и запах дыма. Кто-то вломился в дом, однако этот человек – кто бы он ни был – ничего не взял и ничего не оставил.

Почему?

– Ну а ты, Шак, что скажешь? – пробормотал Фрост, спускаясь на первый этаж, где его ждал кот. – Ты видел, кто это был?

Кот в ответ повернулся и двинулся прямиком к пустой миске. Истон вслед за ним прошел на кухню и насыпал корма. Открыв холодильник, он достал одиноко лежащую на полке пластмассовую бутылку с органическим соком. Кроме бутылки, в холодильнике практически ничего не было. Если брат, который работал шеф-поваром, не доставит ему гуманитарную помощь, он умрет с голоду, так как запасов не осталось.

Дом на Рашн-Хилл освещался светом уличных фонарей. В гостиной Фрост отбросил в сторону флисовый плед и сел на диван, стоявший у экркерного окна. Он глотнул сока и завинтил крышку. Спать совсем не хотелось. Подумал, а не почитать ли – он остановился на середине книги Стивена Амброуза об экспедиции Льюиса и Кларка, – но потом понял, что не сможет сосредоточиться.

Неожиданно тишину разорвал вопль будильника.

Он шел от барной стойки возле кухни, где Истон обычно заряжал телефон. Он узнал побудочный зуммер, резкий и громкий, как крики сержанта-инструктора. Обычно он ставил будильник на шесть утра, но сейчас до шести было далеко.

Прежде чем Фрост успел встать с дивана, чтобы выключить будильник, наверху начал надрываться еще один. Часы в главной спальне завывали, как пожарная сирена, требуя к себе внимания. У будильника наверху включаться повода не было. Истон никогда не спал в спальне и никогда не ставил тот будильник.

И тут проснулись еще одни часы. Еще один будильник, на этот раз в гостевой спальне наверху.

И еще один, в третьей спальне.

Затем включилось радио на кухне, и на полной громкости по дому разнеслись переговоры авиадиспетчеров в аэропорту Сан-Франциско.

Фрост вскочил на ноги.

– Какого черта?

Теперь к хору присоединился еще один будильник, он звенел, как сигнальный колокол на железнодорожном переезде. Звон шел из столовой. Часы, издававшие этот звук, Истону даже не принадлежали. Он стоял посреди комнаты, слушал оглушающий шум из звона, зуммера и радио и смотрел на Шака, который как угорелый скакал вверх-вниз по лестнице.

Фрост стал по очереди затыкать все будильники, и когда добрался до своего телефона, то обратил внимание на ярко светящиеся на дисплее цифры.

3:42.

При виде этих цифр он замер как громом пораженный. Парализованный своими воспоминаниями. Прошла минута, прежде чем он вышел из транса и выключил будильник на телефоне. Он побежал наверх и выдернул из розеток вилки часов во всех спальнях, затем выключил радио на кухне. Наконец добрался и до странных часов в столовой.

У стоявшего на столе будильника был звонок с двумя чашками.

Он даже не сразу заметил его в темноте. Будильник был не его. По бокам от циферблата в виде типичной для Хэллоуина ухмыляющейся физиономии тыквенного Джека торчали черные крылья летучей мыши, которые начинали хлопать, когда будильник срабатывал. Эти часы оставил ему незваный гость.