Фотография из Люцерна - Уильям Байер Страница 12

– Гениев нельзя судить обычными мерками. Они вправе жить так, как им нравится, они сами создают правила.

Вот теперь Лу раздражена. Какой неприятный юнец! Однако настойчивый, вот уж в чем не откажешь.

– Боюсь, что не могу с вами согласиться, – говорит она. – Вы рассуждаете так же, как сам Ницше. Поверьте, порой он был совершенно омерзителен. – Лу издает короткий смешок. – Вы идете на оперу Вагнера и мечтаете: «Вот если бы мне познакомиться с этим великим композитором, поговорить с ним». А я ведь его знала, как и многих других. Допустим, вы познакомились. И что вы увидите? Что он нескладный, что у него плохие зубы, что он не умеет вести себя за столом. Вечно перебивает, а уж если беседа хотя бы на миг ушла в сторону от обсуждения его гениальности и его достижений, сразу начинает скучать, отвлекаться и закатывать истерики. Вы просто не представляете!

Ее собеседник опускает глаза.

– Простите. Мне не следовало начинать разговор о Ницше. Я настолько восхищаюсь этими людьми, что совершенно забываю, что они оба, возможно, были неприятны в личном общении. Вы хорошо знали Ницше, пережили по его вине много страданий. Разумеется, ваши впечатления куда более важны, чем мои юношеские восторги.

– Прошу вас. Все эти разговоры о том, что я пережила или не пережила по чьей бы то ни было вине, – ни к чему. Я познакомилась с Вагнером незадолго до его смерти, когда приехала в Баварию на премьеру «Парсифаля». – Лу улыбается. – А, вы поражены! Находиться там, слушать невероятную музыку – это было великолепно! Я познакомилась с четой Вагнеров, побывала на их вилле «Ванфрид». Так вот, Вагнер оставил впечатление абсолютного эгоиста, всецело сосредоточенного на осознании собственной гениальности. Поэтому фраза «великий человек» действует мне на нервы. В молодости я относилась к ним обоим куда более восторженно. Сейчас – нет. Кстати, и в наши дни живет несколько людей, чьи работы и идеи, вероятно, окажут влияние на человечество. И один из них восхищает меня сильнее всего.

– Вы говорите о профессоре Фрейде.

Лу кивает.

– Я рассказывала ему о вас, о том, что вы следили за мной. И попросила совета, стоит ли мне еще раз с вами встречаться. – Пристальный взгляд глаза в глаза. – Хотите знать, что он сказал?

– Очень!

– Он посоветовал поговорить с вами еще раз. Сказал, что вы несомненно ощущаете некую связь со мной, одностороннюю, разумеется, и что мне на будущее – когда я начну практиковать психоанализ – полезно изучить, к чему могут приводить такие односторонние связи.

Молодой человек в замешательстве отводит взгляд.

– Доктор Фрейд называет это «перенос»: отношения, которые неизбежно возникают между психоаналитиком и пациентом, когда тот заново проживает тесные связи, которые были у него в детстве. Профессор напомнил мне, что я еще не готова принимать пациентов, однако несколько встреч с вами, возможно, пойдут на пользу, если я буду обдумывать их с точки зрения психоанализа.

Молодой человек явно разнервничался:

– Не могу сказать, что в восторге. Вы рассматриваете наши встречи только с профессиональной точки зрения?

– Вы обиделись.

– На минуту мне показалось, что мы говорим об идеях…

– Я вам как раз и говорю об идее! У вас для слежки за мной были собственные соображения – вы знали, кто я, знали, с кем я была знакома много лет назад. Вы восхищаетесь этими людьми, и поэтому беседа со мной показалась вам полезной. Но, видите ли, жизнь – это улица с двусторонним движением. Почему же вы не подумали о том, что я тоже захочу что-либо извлечь из наших бесед? Или вы настолько самовлюблены, что мои мотивы вам безразличны? Вы полагали, что такой привлекательный молодой человек, с таким обаянием и с таким самообладанием, заинтересует пожилую замужнюю женщину, – такую, как я?

Снова взгляд в пол. Покаянное:

– Вы снова поставили меня на место…

– Опять манера побитой собаки! Прекратите, вам не идет! Разве я веду себя неуважительно? Сижу с вами за чашкой кофе – а могла бы провести время со старыми друзьями. Рабская покорность – всего лишь маска для плохо спрятанной нелепой уверенности, что, раз вам известны кое-какие детали моего прошлого, то между нами уже есть какая-то связь. Вы для меня – чистый лист. Ваши акварели ничего о вас не говорят. И я вовсе не перехожу на личности. Мне всегда трудно общаться с такими людьми. Нет, я вовсе не ожидаю, что передо мной распахнут душу. Это тоже чересчур. Но, чтобы отношения были интересны обоим, каждый должен что-то брать и что-то давать. Так что, если вы желаете еще раз встретиться, вам придется стать более открытым. Тогда, возможно, эти встречи станут интересны и для меня. А сейчас мы просто два человека разного возраста, которые зачем-то сидят в кафе и делают вид, что ведут беседу. – Она поднимается. – В любом случае, мне пора. Закажите себе еще кофе, счет я оплачу. И, пожалуйста, прежде чем снова писать мне, подумайте о том, что я сказала.

Она уходит, а молодой человек понуро сидит за столом.

Однако через некоторое время его лицо озаряется улыбкой. Мне уделила внимание знаменитая влиятельная дама. В следующий раз надо показать ей, с кем она имеет дело!