Чужие сны - Дарья Сойфер Страница 12

– А Рамиль Шаматович у себя?

– Спивак, что-то срочное? Поди в палату, дождись обхода.

– Да мне на пару минут…

– Ты чего, я не пойму, добиваешься? – Татьяна Ивановна явно встала не с той ноги, благоволением сегодня даже не пахло.

– Ладно, поняла, поняла. – Лия изобразила смирение, двинулась к туалету.

Она всегда была идеальной пациенткой. А смысл? Татьяна Ивановна все равно не оценила ее усилий. Что ж, теперь это ее проблема. Пусть почувствует разницу. Лия осторожно, без резких движений, скользнула на лестницу. Пока ее хватятся, она уже найдет Рамиля Шаматовича – недаром же за ним тянется слава самого гуманного и либерального. Если повезет, к дневной выписке все документы будут готовы. За определенное, конечно, вознаграждение… Потом позвонить дедушке, пусть приезжает. Стены, линолеум, большие холодные окна – все теперь вызывало ненависть и тошноту. Еще один сон с участием Мурада – и Лия вылезет отсюда по воздуховоду.

До нужного кабинета оставалось пару метров, как вдруг она услышала голос профессора Фомина из-за одной из дверей. И не просто голос – почти крик. Никогда прежде Лия не замечала, чтобы Владимир Степанович выходил из себя. Раньше всегда говорил мягко, вкрадчиво, тоном доброго сказочника. Но неприкрытый гнев… Это что-то новенькое.

Любопытство отключило все остальные чувства, и Лия замерла у приоткрытой двери.

– Я не давал вам доступа к диску!.. Да не нужны мне никакие доказательства!.. Вот только не надо мне зубы заговаривать! Вирус! Где мои файлы?! Знаете что, Анна Федоровна! Я в такие совпадения не верю! Сначала вы преследуете меня, потом… Ну конечно, не докажу! Минимум трое моих коллег знает, что вас интересовали именно Спивак, Бероев и Орлова!..

Спивак?! Лия вздрогнула, словно ее вызвали на перекличке. При чем здесь она? Кто мог интересоваться ей? Почему?

– Я сообщу руководству, сейчас же. Напишу в Союз психиатров… Ах, вам смешно? Посмотрим, что вы скажете, когда вас не допустят ни на одну конференцию! Это частная информация, в конце концов, это моя научная работа…

– И что это мы тут греем ушки? – Рамиль Шаматович возник из ниоткуда, и от неожиданности Лия чуть не растеряла остатки рассудка.

– Я просто… – Она запнулась, попятилась.

– Володя, ты бы хоть дверь закрывал! – крикнул Рамиль Шаматович, заглядывая в кабинет.

Фомин замолчал на полуслове, опустил телефон и, увидев Лию, нахмурился.

– Владимир Степанович, я… – Она без особого успеха попыталась изобразить невинное удивление.

Однако профессор был не в том состоянии, чтобы повестись на блеяние девочки-олененка.

– Я тебя предупреждал. – На лоснящемся лбу вздулись вены. – Я хотел, чтобы ты повела себя по-человечески, без выкрутасов…

– Да ладно, Володь… – миролюбиво начал Шаматович, но Фомина прорвало не на шутку.

– Ты не понимаешь, что речь идет о твоей же безопасности? – Профессор выглядел так, будто его вот-вот разобьет инфаркт.

– Владимир Степанович, вы же должны были уехать. У меня болела голова, я искала дежурного…

– Феназепам, – выплюнул Фомин и поверх Лииной головы посмотрел на коллегу. – Рамиль, скажи Кирееву, что она здесь еще минимум на неделю. И во время обхода закинь мои новые назначения на пост.

– Но вы не имеете права!.. – Лия едва сдерживала слезы бессилия.

Фомин сделал шаг в ее сторону так резко, что девушка отшатнулась.

– Ты останешься здесь еще на неделю, чего бы мне это ни стоило. – И профессор вылетел из кабинета, шарахнув дверью.

– Н-да… – Рамиль Шаматович почесал лысеющий затылок. – Никогда его таким не видел. Пойдем, путешественница, вернем тебя на место.

– Вы же сами видели: он неадекватный! – пробормотала Лия, когда психиатр своей пухлой рукой мягко увлек ее к лестнице. – Он срывает на мне какие-то личные обиды.

– Ну мы же тоже люди, – сочувственно вздохнул врач, не ослабляя хватку. – Владимир Степанович столько личных драм принимает так близко к сердцу… Всякое может случиться. Но вы не переживайте, вы у нас под крылышком, в лоне, так сказать, медицины, и мы сделаем все, чтобы…

– Я сдалась добровольно и…

– И это прекрасно! Всем бы такую бдительность, хорошая моя…

Лия даже не заметила, как оказалась этажом ниже. А Рамиль Шаматович все продолжал душеспасительную беседу, умело жонглируя интонациями, виртуозно управляя мелодией голоса, вгоняя пациентку в подобие транса. Пять минут разговора – и Лия почти согласилась с тем, что психбольница – лучшее для нее место, а неделя – даже маловато для обретения полной внутренней гармонии. У самых дверей отделения липкий морок психиатрии развеялся.

– Рамиль Шаматович! – Лия вцепилась в холодную железную ручку, преградив врачу дорогу. – Выслушайте меня. Я знаю, вы помогали людям выйти. Я в долгу не останусь. Назовите сумму. Любую. Но сегодня я должна выписаться.

– Вы, моя хорошая, выбрали неверный тон. – Рамиль Шаматович изменился в лице, по полным щетинистым щекам пробежала рябь. – Я бы и рад был вам помочь, но, во-первых, только в рамках закона. Никаких, как вы выразились, долгов и сумм. А во-вторых, этот вопрос в компетенции заведующего отделением, так что дождитесь консилиума в понедельник…

Лия едва сдерживалась. Злость зашкаливала почти как у Фомина, но у Лии хватило здравого смысла, чтобы вовремя осадить эмоции. Спорить сейчас означало схлопотать аминазина и еще бог знает каких транквилизаторов. Не в таблетках – в игле. Чтобы никаких «спрятать за щеку». Нет, сдаваться Лия не собиралась. Просто вовремя заметила знак тупика и выбрала обходной путь.

– Неужели ничего нельзя сделать? – В ход пошли наивно распахнутые глаза, полные крокодильих слез.

– А что вдруг случилось? Вы, конечно, не моя пациентка, но, насколько я помню, с вами таких проблем не было.

– Я больше не могу… – отчаянно всхлипнула Лия, приоткрыла дверь и испуганно посмотрела на Татьяну Ивановну. Рамиль Шаматович перехватил ее взгляд.

– Что-то не так? – Он нахмурился.

– Нет-нет, только ничего ей не говорите!

– Лия, если есть проблема, мы должны…

– Нет. – Она испуганно затрясла головой. Роль жертвы Лии всегда удавалась особенно хорошо. – Нет, я лучше пойду в палату… Я не хочу опять… Нет, клянусь, я выпью все таблетки, только не говорите ей…

И сорвалась с места, кинулась в палату мимо поста, не забыв отшатнуться от Татьяны Ивановны. Если Рамиль Шаматович не купился, то Лия – не бывшая балерина.

Впрочем, мыслями она была уже на шаг впереди. Прорабатывала план, безразлично перетирая челюстями гречу, послушно кивала и отвечала односложно во время осмотра, на автомате скручивая марлю для перевязочной. И так до самого тихого часа. И только когда соседке с воронятами вкололи дневной сон, Лия извлекла из матраса запрещенный гаджет.