Чужие сны - Дарья Сойфер Страница 11

– Типа спасатель, да?

Он игнорирует мой сарказм.

– Ты слишком напряжена, Бэмби. Знаешь этого мужика? Какая-то личная травма?

– Понятия не имею, кто он такой. Но сейчас его собьет машина. Профессор Фомин говорит, что…

– Про него даже не заикайся. Старый лошпед. – Лицо Мурада искажается брезгливостью. – Давай руку.

Протягивает мне ладонь. Зачем? Что это? Старая песня с новым рефреном? Ремейк надоевшего сна. Мужик выбегает из магазина, но я уже не обращаю на него внимания. Стою, разглядываю собственные пальцы, как слабоумная. Неужели смогу коснуться его? Прямо внеземной контакт.

– Да не тупи! – Сам хватает меня за руку, тащит к переходу.

Чувство такое странное… Тепло. Наконец-то что-то теплое в этом адском сне. Может, его не существует? Может, я сама его придумала, этого Мурада? Устала от своего необитаемого острова, как Робинзон, и слепила Пятницу из обрывков памяти и иллюзий?

Но зачем? Ничего ведь не изменится от этой теплой ладони.

– Ну же, Бэмби, ты чего тормозишь? – раздраженно бросает он через плечо. – Давай оттолкнем его! Давай спасем!..

– Думаешь, я не пыталась?! – Выдергиваю руку, сердце колотится от злости. – Вот, смотри!

Бегу мужику наперерез, выскакиваю на проезжую часть, встаю, машу водителю, прыгаю на месте… Вхожу в капот, как нож в масло. Ничего – лишь странная мелкая дрожь в ногах. Волнами вокруг плывет воздух, пространство расплывается кругами на воде. Осколки, пурпурные брызги – все просачивается через меня.

– Ты не понимаешь?! Этого места не существует! – Истерический хохот охватывает все мое существо. – И тебя не существует! Ты – глюк!

Улица меркнет, я словно в театре, и осветитель фокусирует прожектор на моем лице. Машины тают, осыпаются здания. Я просыпаюсь! Будут еще кошмары. Десять, сто, тысяча… Не знаю. Но хоть этот заканчивается.

– Постой! – Мурад рвется ко мне, перепрыгивает через сбитое тело. – Я не глюк! Ты должна верить… Скажи что-то!

– Зачем? – Веки тяжелеют, я знаю, что вот-вот проснусь в привычных стенах палаты.

– Любое слово, Лия! Скажи, я докажу тебе!

– Пике арабеск… Дурак… – И я откидываюсь назад, падаю навзничь в заботливые объятия реальности.

Из коридора повеяло больничным завтраком. Гречка. Звон посуды, редкое, но звучное ворчание санитарки. Проспала-то как… Лия потерла опухшее лицо, оглядела палату. Мутное, чуть похмельное состояние. Фомин, чтоб его! Накачал на ночь. От сна это не спасло, стало только хуже: теперь Мурад влез к ней в подкорку. Сон напитался красками, движением, звуками, ощущениями. Такого раньше не было.

Пусть Мурад и плод ее воображения, в одном он прав: от Фомина никакой пользы. И вчера Лия отчетливо поняла, что все это время доверяла не тому человеку.

Мурад ворвался в ее вялое существование живым сквозняком, говорил какую-то муть о том, что искал ее, что видел во сне. Лия не смогла устоять. И не потому, что парень ей как-то понравился. Встреча с Мурадом разволновала ее: дрожащие пальцы, жжение в груди, пульс стучит, как колеса локомотива. Она так усердно огораживала себя от мира, что теперь, глотнув свежего воздуха, поняла: в дурке она тратит время зря. А потому направилась вчера прямиком к Фомину.

– Владимир Степанович, выпишите меня.

Он был занят. Нервно и суетливо разговаривал с какой-то Наташей по скайпу. И все же нашел в себе силы: оторвался от экрана и ошарашил походя, не задумавшись ни на секунду:

– Какая выписка? Нет, категорически нет.

Лия ждала. Она всегда умела производить хорошее впечатление. Терпеливая, послушная… Что бы ни таилось у нее внутри, Лия с детства умела нравиться учителям, хореографам. Спасибо родительским генам за большие честные глаза. Однокашники ненавидели ее, и не зря. Та еще была стерва, сама бы себе теперь руку не подала. Не стекло в пуанты, конечно, но не обходилось без мелких гадостей: сливочное масло в диетическом питании конкуренток, испорченное трико, подпоротые завязки – и все это с невинно распахнутыми ресницами.

Что ж. За свои грехи Лия расплатилась сполна. Трудно было винить девочек из училища за фальшивое сочувствие, когда перелом шейки бедра перечеркнул хореографическое будущее стервы Спивак.

А эти сны, изматывающие, заставляющие мечтать о коме? Бог с ним, с балетом, лишь бы отвязаться уже от бесконечного кошмара.

Лия ждала. Терпеливо, вежливо, хотя внутри все так и подмывало ощериться. Она чувствовала себя девочкой в ночной рубашке из классических ужастиков. Той самой девочкой, которая заманивает заблудших туристов в проклятый дом, а потом являет им внутренних демонов.

– Владимир Степанович, вы же сказали, что если я сдаюсь добровольно, то и уйти могу в любой момент, – начала она, как только профессор впустил ее в кабинет.

– Лия, я должен буду уехать и не могу отпустить тебя в таком состоянии. Это моя вина, что Мурад ворвался в твою палату… Но эта ситуация показала, что ты не готова к выписке.

– Эта ситуация показала, что я не хочу больше находиться среди других психов.

– Лия, ты напугана. Тебе нужно время. Я вернусь, мы обстоятельно поговорим и примем совместное взвешенное решение. Ладушки?

Вот почему он вечно разговаривает с ней как с ребенком? Интересно, другим пациентам, агрессивным мужикам с белкой, он тоже говорит «ладушки»?

– Я хочу уйти домой. Сегодня.

– Нет. Слишком рано. Ситуация может обостриться, а я не готов брать на себя такую ответственность.

– Я беру. Оформите выписку.

– Лия, ты слышишь меня? Ты не готова. – Профессор сложил руки на столе. – Мне не нравится твой настрой, и, боюсь, придется предупредить коллег на твой счет. Три-четыре дня…

– Вы издеваетесь?! – не стерпела она, дернулась вперед, с трудом перекрикивая шум в ушах. – Я уйду, разрешите вы мне или нет!

– Не кричи, пожалуйста. Ты же не хочешь, чтобы я позвал санитаров? И лучше бы мы обошлись без аминазина.

– Вы что, угрожаете? Бред! – Она упрямо тряхнула головой и попятилась к двери. – Я пойду к заведующему. Попрошу другого врача. Уезжаете? На здоровье.

Выскочила в коридор, а дальше… дальше Лия не помнила ровным счетом ничего до тех самых пор, как проснулась сегодня утром после очередного кошмара. Снова палата, снова параноидальная с мертвыми воронятами. И пресная переваренная каша.

Лия встала с кровати, потерла виски, стараясь сфокусировать если не зрение, то хотя бы мысли. Протиснулась мимо санитарки с грохочущим столиком на колесах, ломанулась к посту.

– Владимир Степанович уехал? – спросила Лия дежурную сестру.

– Ну откуда мне знать. – Татьяна Ивановна рассеянно копалась в картах.

Отлично. Пересменок уже был, обхода еще нет. Сестра только заступила на дежурство; если Фомин и сделал пометки насчет Лии, то новости до Татьяны Ивановны еще не дошли.