А другого глобуса у вас нет? - Михаил Вершовский Страница 83

Вот вам и ответ на вопрос «чего душа жаждет». В смысле, свободы или все-таки столь дорогой либеральному сердцу самореализации. Ведь мог же датчанин этот сто раз на свободу уйти. Мог – да не стал.

Да и на кой ляд уходить-то? Телевидение кабельное, библиотеки, курсы всякие академические, спортзалы, бассейны, биллиард… Иной и специально накуролесил бы чего, чтобы, не дай Бог, из такого рая не поперли.

Тут, конечно, в обоих случаях приведенных то отметить следует, что без активной помощи со стороны приставленных к закону людей ничего такого, понятное дело, не состоялось бы. Как оно, кстати, и в еще одной ситуации – совсем уж незначительной, но от того не менее забавной – произошло.

Заловила полиция в городе Огден, штат Юта, парочку гомосексуалистов. Сидели они, значит, в припаркованной на улице – публичном, то есть, месте – машине, и сидели не без дела, а предаваясь страстной однополой любви.

Ну, то, что арестовали их, вовсе, конечно, не значит, что таким уж страшным преследованиям подвергаются в Штатах представители сексуальных меньшинств. Что в такой уж их там угол загнали да в бараний рог скрутили. Они сами кого хочешь скрутят – из тех даже, что хоть и молчат, но все-таки еще поглядывают исподлобья.

Арестовали их, понятно, не за пристрастие к особям своего же пола – ориентация ныне социально приветствуемая, и горячо – а просто-напросто за половой акт в общественном месте. Как взяли бы и вас с родной даже женой – ежели вот так же, в полушаге от тротуара.

Ну, арестовали, в участок привезли. Дежурный поглядел – стоят два мужика арестованных. Куда их? Да в камеру. Одну, конечно – мужики же оба, как-никак.

Ну и сунули. И, как дежурный потом показал, не успел он и от окошка ихней кутузки отойти, как уже молнии со свистом расстегиваться начали – и понеслось. Такая любовь опять пошла, что аж с дымом. Чтобы, значит, довершить затеянное еще в том припаркованном автомобиле.

Потом не без труда расцепили таки и уж рассадили как-то на более безопасное друг от друга расстояние… Но вот вам и призвание. И самореализация. Не без помощи, опять же, правоохранительных органов.

Эти вот – у которых от сексуального перенапряжения необходимые шурупы повывинчивались – тоже народ, между прочим, закоренелый чрезвычайно. И тоже – несмотря на все там сроки и прочие пуганки – на исправление не особо падкий.

Уильяма Кейта Фортнера судили в 1996 году за несколько странное, в общем-то, правонарушение. Была у него такая, значит, масть, чтобы приглянувшимся ему дамам фотографии свои высылать, чуть не еженедельно. Иной может сказать, что ничего особо уголовного и даже просто нехорошего в таких его действиях нет. И я бы со всей душой согласился, если бы не одна деталь. На фотках этих мистер Фортнер изображен был в самом что ни на есть голотелесном виде, да еще и в состоянии определенного полового возбуждения.

И, конечно, иной даме, такую фотку получившей, идея может и не шибко глянуться. Тем более, когда такие же геркулесовы фотографии одна за другой в почте идут. В общем, отловили Уильяма Кейта в родном его Сент-Луисе и поставили на все ту же тумбочку.

Судила его женщина – между прочим, из симпатичных таких, это даже и среди судей встречается – но, что интересно, не стала его на какой-нибудь каторге гноить, а влепила идиоту полгода условно. И молотком – хрясь.

Тут честно сказать надо, что полгода выделенные провел без сучка и задоринки. А если и возбуждался перед фотокамерой, то, видимо, исключительно для внутреннего употребления, поскольку жалоб такого плана на Уильяма Кейта не поступало.

Но как только истек срок уголовный – буквально пару дней спустя! – получила судья по почте небольшой пакет, в котором обнаружила аудиокассету. А на кассете проникновенный голос Уильяма Кейта Фортнера произносил следующий текст: «Вы мне понравились, судья. Вы мне очень понравились. Я надеюсь, вас не расстроит приложенная к письму фотография. Я просто хочу, чтобы у вас осталось что-нибудь на память обо мне.»

А фотография действительно прилагалась. В голотелесном, естественно, виде – и в состоянии крайнего полового возбуждения.

Ну да не о сексуально повернутых тут все-таки речь. Пора уже нам к академическому этому спору между социологией и почившим в бозе итальянцем Чезаре Ломброзо вернуться, чтобы с ним, этим спором, покончить. Искать ли нам правду на противоположных полюсах, или же прислушаться к мнению также почившего генералиссимуса, который, будучи величайшим гением всех времен и народов, к интересующему нас предмету, тем не менее, вовсе не косвенное отношение имел? Я лично так думаю: прав был товарищ Сталин. Во-первых, конечно, прав по определению. А во-вторых, потому что попал он в самую десятку, когда – по другому, правда, поводу (отвечая на вопрос, какой уклон хуже, левый или правый) – пыхнул трубочкой и произнес с акцентом своим неподражаемым: «Оба хуже». (Хотя социологи – ну не могу удержаться, и все тут – даже при таком раскладе куда как более равны, чем все остальные прочие.)

И я на тебя, читатель, никаким таким своим авторитетом здесь давить не буду. Несмотря даже на то, что на обложке книги этой все-таки моя фамилия пропечатана, а никак не твоя. Я тебе предлагаю самому к каким-то для себя выводам прийти. Тем более, что материалу – информации, то есть, к размышлению – я тебе насыпал, как ты и сам видел, от души.

Я лишь со своей стороны отмечу, что слово, вскользь нами пару раз задействованное, каким-то нежным камертоном на каждую из этих историй во мне откликалось. Находясь, стало быть, с представленными ситуациями в определенной гармонии.

Одно– единственное слово: ПРИЗВАНИЕ.

И тут уже вопрос для меня будет десятый, каким образом к доминанте этой среда либо генетика приложились. Потому что иные тут сферы в игре – высокой спиритуальности. Ибо – призвание. Зов, то есть, души. Стратегическая жизненная позиция. С последующей, конечно, самореализацией – это уж как водится.

Химически чистым вариантом этой ситуации представляется мне история трех приятелей-воров, проживавших в Расселвиле, штат Арканзас. Все трое явно были не из тех, что к зову души глухими остаются и таланты свои подленько в землю зарывают. И в профессии своей избранной трудились они на полный рабочий день – всю, понятное дело, пятидневку.

И вот воров, конечно, много. Но та троица выделялась своим, я бы сказал, онтологическим даже отношением к многократно упомянутому призванию. Так они себе постановили, чтобы жизнь свою ни одной честно приобретенною вещью не запятнать. Ни в самой то есть малости. Без унижающих человеческое достоинство компромиссов.

Ну, оно понятно, вор, даже и такой убежденный, попадаться хотя бы время от времени должен. Попалась и эта слаженная бригада. И вот какая картина при раскрутке дела ихнего обнаружилась.

Жили они себе в собственном, всем троим принадлежавшем доме. В хорошем, между прочим, доме. Не какая-то там хаза была – жилище. Три спальни – по штуке на брата, гостиная, кухня, подвал оборудованный. Ванных комнат две – с двумя же сортирами.