Слова, из которых мы сотканы - Лайза Джуэлл Страница 8

Когда друзья ушли, забрав с собой маленькую Виолу и ее крошечную розовую одежду, Лидия ощутила странную печаль. Она загрузила блестящую посудомоечную машину Miele большими тарелками от Royal Doulton и соскребла липкую лапшу в хитроумно замаскированные мусорные контейнеры немецкой конструкции. Пустая бутылка из-под вина (оно не стоило заплаченных денег) и пивные жестянки отправились в контейнер для перерабатываемых отходов. Лидия протерла все рабочие поверхности сложенной кухонной тряпицей, потом вымыла, обсушила и убрала сковородки. С каждым движением Лидия ощущала плескавшуюся в желудке кисло-сладкую подливку и думала, что этот ужин был не в ее вкусе. Она испытывала нечто вроде меланхолической тоски.

Каким-то образом все это имело отношение к ребенку. Она тоже была младенцем – крошечным чудом, которое нужно защищать и лелеять, присыпать тальком и наряжать в кукольную одежду. Хотя сейчас это трудно представить, Лидия была пухлым ребенком с темными локонами и щечками цвета вишни с молоком. У нее остались детские фотографии, где она была одета в комбинезоны с эластичными штанинами, плотно обтягивавшими короткие ножки, и улыбалась в камеру, как будто в самом деле была самой очаровательной малышкой на свете. Были и другие фотографии, где ее качали на коленях, словно дневной улов, или держали на руках, словно футбольный кубок. Она всегда находилась в центре вселенной, всегда была причиной, по которой был сделан снимок. Само собой, она ничего не помнила из раннего детства, но знала, что была желанным ребенком, и мать всегда обходилась с ней ласково, даже если отцу было все равно.

Она тосковала не столько по тому ребенку, которым была когда-то, сколько о жизни, которая была ей обещана в эти розовые и безмятежные дни. Это было обещание нежных голосов, теплых объятий и надежного места. Почти все дети получают такие обещания наряду с ложными представлениями о мире, но лишь немногие расстаются с ними так внезапно и болезненно, как это произошло с Лидией. Она осознала: дело не в том, что она не любит детей или не считает их интересными, и даже не в ее негодовании из-за того, что ребенок отобрал у нее друзей и перенес их в незнакомое и недосягаемое царство. Дело было в том, что когда она смотрела на новорожденного младенца, то вместо радости испытывала только страх.

В четверг Лидия встретилась с Бендиксом в Риджентс-Парке. В белой футболке и красной толстовке с капюшоном он выглядел ослепительно. Лидия в черных тренировочных брюках и серой толстовке с капюшоном выглядела менее лучезарно. При виде личного тренера она ощутила знакомый прилив воодушевления. Она не знала, почему Бендикс вызывал у нее такое чувство. Обычно Лидию не привлекали невероятно смазливые мужчины, которые выглядели так, словно должны были носить форму моряков в претенциозной рекламе лосьона после бритья. По правде говоря, в последнее время Лидия никем особенно не интересовалась. Она была ученым. Она была деловой женщиной. Она была богата. Она была одинока. Уже довольно давно Лидия не думала об отношениях женщин и мужчин, о сексе и обо всем, что стояло в промежутке.

– Доброе утро! – Бендикс просто сиял.

– Доброе, – согласилась Лидия и потерла руки на легком январском морозе.

– Как вы себя чувствуете?

– Неплохо, даже отлично. А вы?

– Фантастически! – объявил он.

Лидия согласно кивнула.

– Ладно, – сказал он. – Сегодня прохладное утро, так что давайте хорошенько разогреемся. Для начала попрыгаем. – Бендикс улыбнулся, и Лидия проглотила стон. Прыжки в зале – это одно дело, а здесь, на виду у всех, – совсем другое. У Бендикса имелась специальная прыжковая техника: ноги согнуты в коленях, и ты прыгаешь вокруг, словно огромная лягушка.

– Хорошо, – сказала Лидия. – Но только если вы будете прыгать вместе со мной.

Бендикс улыбнулся.

– Конечно, – заверил он.

Когда они оба уселись на корточки и начали прыгать, Лидия подавила желание заквакать. Очень скоро ее кровь побежала по жилам быстрее, щеки раскраснелись, и Лидия невольно рассмеялась. Квак! Квак!

Последний секс у нее был восемь лет назад, со студентом по имени Уильям. Это Уильям предложил объединить ее принципиально новое химическое соединение с деловой смекалкой и создать продукт, который будет привлекательным для миллионов людей. Кроме того, он разбил ей сердце в первый и единственный раз.

– Значит, вы ученый? – поинтересовался Бендикс, пока они неспешно прыгали к тренировочному кругу на Примроуз-Хилл.

– Вроде того, – отозвалась Лидия. – Раньше я занималась наукой, а теперь стала больше похожа на бизнес-консультанта.

– Ого! А как ученый становится бизнес-консультантом?

Лидия улыбнулась.

– Это долгая и очень скучная история, – ответила она.

– Я не возражаю против скуки, – сказал Бендикс и поджал губы, отвернувшись к дорожке. – В конце концов, я – личный тренер по фитнесу.

У него было необыкновенное тело: гибкое и тренированное, оно тем не менее казалось мягким. Лидии не нравились очень жесткие тела у некоторых мужчин и ощущение мышц, напоминавших бугры плоти. А у него, по ее мнению, было безупречное мужское тело. Она пришла к выводу, что в этом кроется причина ее странного очарования Бендиксом: в его неправдоподобном совершенстве.

– Так расскажите мне, – попросил Бендикс.

Лидия перевела дыхание.

– Честно, это очень утомительная история. В университете я изобрела химическое соединение, идея которого преследовала меня все время, соединение, которое убирало запах краски.

– Краски?

– Да, той самой, которой красят стены. Это было на последнем курсе. Но, по сути дела, я безостановочно работала над ним после школы, тратила все свободное время, не знаю почему… просто я ненавижу запах краски. А когда я занималась отделкой квартиры, то обратила внимание на этот пробел на рынке органических красок. Поэтому я взяла предпринимательский кредит и запустила в продажу небольшой ассортимент органических красок без запаха. Сначала всего пять оттенков, а когда они стали хорошо продаваться, я добавила еще пять. Через пять лет у меня был ассортимент из сорока красок, которые продавались в двух торговых сетях. А полтора года назад «Дюлакс» ^[10] выкупил мой бренд и заплатил целую кучу денег. И я до сих пор получаю комиссию за оригинальное изобретение, поскольку запатентовала его и продала другим производителям краски. Так что у меня есть деньги от «Дюлакса» плюс регулярный доход от комиссионных отчислений…

– Значит, вы просто сидите, а деньги текут к вам сами, так?

Лидия снова рассмеялась.

– Нет, не совсем, – ответила она. – Я много работаю с малым бизнесом и с нефтехимической индустрией… публикую статьи в двух отраслевых журналах. Все это вовсе не гламурно, однако… не знаю, но по какой-то причине с тех пор, как я продала свой бизнес, я так и не вернулась к науке. Как будто у меня была миссия и я выполнила ее, а теперь просто плыву по течению. Я какое-то время пыталась отдыхать, когда продала бизнес, но, похоже, я плохо умею отдыхать. Поэтому занимаюсь чем угодно, что подворачивается под руку.