Франция. По следу Сезанна - Питер Мейл Страница 8
Франция. По следу Сезанна - Питер Мейл читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Что ей вполне удалось немного погодя. Целое утро Камилла ахала от восторга и рассыпалась в похвалах всему, что видела: от благородной, хоть и порядочно запущенной внутренности дома, — «Очарование первозданности, дорогуша. Дивный архитектурный костяк. Постарайся уловить глубинную суть» — до самих икон, немногочисленных, но и правда превосходных. Пока Камилла восторгалась и брала интервью, Андре снимал и к полудню решил, что все необходимое сделано. Теперь можно было поэкспериментировать.
Тем временем хозяйка приготовила простой ланч и накрыла стол на кухне, и тут восторженное настроение Камиллы подверглось серьезному испытанию. Что касается Андре, то он с радостью ел бы такой ланч каждый день: черные, блестящие оливки, редиска со сливочным маслом, деревенский хлеб, который надо было жевать, а не ждать, пока он сам растает во рту, кувшин красного вина и нарезанная с величайшим почтением чудесная, розовая, плотно набитая saucisson [8].
Андре с готовностью протянул старухе свою тарелку.
— До чего же хорошо! — восхитился он. — В Америке такую еду не найдешь. Не удивлюсь, если она там запрещена законом.
Княгиня улыбнулась:
— Говорят, там и некоторые французские сыры запрещены. Какое странное место эта Америка. — Она повернулась к Камилле: — Положить вам еще, мадам? Это saucisson из Арля. Немного говядины, немного свинины и немного ослиного мяса. Они утверждают, что именно ослятина дает этот особый привкус.
Улыбка застыла на лице Камиллы. Ланч и без того стал для нее настоящей пыткой: никакого салата, никакой воды, кроме крайне подозрительной жидкости из-под крана, и к тому же один из котов нахально сидит на столе рядом с кувшином. А тут еще и ослятина. Во имя вежливости и процветания журнала Камилла готова была проглотить кусочек saucisson, рискуя навсегда погубить свой кишечник. Но ослятина — это уж слишком!
Андре поднял от тарелки глаза и встретился с полным ужаса взглядом Камиллы. Он еще никогда не видел главного редактора такой растерянной и как джентльмен поспешил на помощь.
— Простите, я забыл вас предупредить, — прошептал он, наклонившись к уху старухи, — моя коллега — вегетарианка. — И, не удержавшись, добавил: — У нее чрезвычайно чувствительная толстая кишка.
— Ah bon?
— Увы. Доктора запретили ей любое красное мясо. А особенно — ослятину, которая крайне опасна для нежных тканей.
Хозяйка сочувственно покивала, и они оба с сожалением посмотрели на Камиллу, которая поспешила принять сокрушенный вид.
— Этот дурацкий кишечник, — вздохнула она. — От него одни неприятности.
Она решительно отклонила любезно предложенную лапшу и соленую треску и заверила хозяйку, что ей вполне хватит маслин и редиски. Вскоре ланч закончился, и за столом задержался только кот, вероятно рассчитывавший на остатки колбасы. Работы оставалось совсем немного. Андре чуточку поэкспериментировал с иконами, снимая их на разном фоне — камень, потемневшая штукатурка, деревянные ставни, — и сделал портрет старухи, которая, сидя с одним из котов на низкой каменной ограде, улыбалась неожиданно молодой улыбкой. Камилла наговорила на свой диктофон какие-то замечания, и к трем они закончили.
Машина двинулась вверх по склону холма, а Камилла достала сигарету и с облегчением вздохнула.
— Бог мой, ослятина. Как ты мог это есть?
— Очень вкусно, — заверил ее Андре и притормозил, дожидаясь, пока неопределенного цвета пес облает их и уберется с дороги. — Ты бы попробовала рубец. Вот это испытание!
Камилла поежилась. Право же, иногда французы — разумеется, деревенские французы, а не ее благовоспитанные парижские друзья — едят какие-то совершенно дикие вещи. И, что еще хуже, не только едят, но и с наслаждением перечисляют неаппетитные ингредиенты: желудки и подбрюшья, кроличьи головы и бараньи копыта, всякие козявки, лакомые кусочки подозрительного происхождения и бесконечные вариации на тему требухи. Камилла снова поежилась.
— Ну что, дорогуша, когда ты теперь будешь в Нью-Йорке?
Андре пожал плечами. Ему очень не хотелось уезжать из весны в промозглую манхэттенскую зиму.
— Думаю, после выходных. Хочу еще заехать в Ниццу и поснимать «Алзиари» и «Оэ».
— Кто такие? Никогда о них не слышала. А должна?
— Это магазины. — Андре остановил машину перед «Золотой голубкой». — Чудесные маленькие магазинчики. Один торгует оливковым маслом, другой — замечательными джемами.
Джемы и масло, не имеющие никакого светского веса, Камиллу не интересовали. Она вылезла из машины, огляделась и обнаружила «мерседес», поджидающий ее на другой стороне площади.
— Это Жан-Луи. Будь добр, скажи ему, чтобы поднялся за моими вещами. Я пока проверю сообщения.
Суматоха, вызванная отбытием Камиллы в аэропорт, продолжалась минут пятнадцать: под бдительным оком жандарма вещи были вынесены из отеля и погружены в машину; потом потребовалась помощь горничной для розыска пропавшей под кроватью сережки; потом возникла необходимость отправить срочный факс в Нью-Йорк: потом портье звонил в аэропорт, чтобы убедиться, что самолет вылетит строго по расписанию; потом состоялась раздача комплиментов и чаевых. И наконец, с дружным вздохом облегчения, весь персонал отеля убедился, что Камилла уселась в «мерседес» и дверца захлопнулась. Через открытое окно она обратилась к Андре:
— Дорогуша, ты ведь доставишь слайды ко вторнику? На следующей неделе я хочу собрать номер. — И, не дожидаясь ответа, помахала рукой: — Ciao.
Окно закрылось, и Камилла отправилась штурмовать Париж. Глядя, как «мерседес» осторожно пробирается по узкой улочке, Андре мысленно пожелал штату «Ритца» удачи.
Теперь у него в распоряжении был целый свободный вечер и следующий день. Приняв душ, он спустился в бар, заказал kir и расстелил на столе желтую, потертую на сгибах карту «Мишлен 245». Он хранил ее с университетских времен: любимая карта, сентиментальный сувенир из прошлого. На ней было изображено все южное побережье от Нима и Камарга на западе до итальянской границы на востоке — те самые места, где он проводил большую часть длинных летних каникул. Какие чудесные это были времена, невзирая на вечную нехватку денег и частые сердечные сложности. В те дни, казалось, всегда сияло солнце, вино за пять франков ничем не уступало «Латуру», дешевые гостиницы на захолустных улицах были неизменно чистыми и приветливыми, и рядом с ним на белых простынях всегда лежало чье-то молодое, загорелое тело. Неужели тогда и вправду не бывало дождей? Скорее всего, были. Ведь, честно говоря, он и имена тех девушек уже не помнил.
Андре поднял свой kir, и холодная капля со дна бокала упала на Средиземное море чуть южнее Ниццы — прямо на пунктирные линии — маршрут паромов, курсирующих между Ривьерой и Корсикой. Потом влажное пятнышко чуть расплылось и захватило Кап-Ферра, а на Андре вновь нахлынули воспоминания, на этот раз более свежие. В конце прошлого лета он провел на Кап-Ферра два дня: они с Камиллой готовили материал об элегантной вилле — «bourgeois-sur-mer, дорогуша», — принадлежащей семейству Денуайе. Это была старая финансовая аристократия, разбогатевшая еще во времена Наполеона. Предприятие началось с контракта на пошив формы огромной французской армии и постепенно разрослось в крупную компанию, успешно снабжавшую текстилем все сменяющие друг друга правительства. Нынешний глава семьи Бернар Денуайе получил в наследство отлично налаженное производство, не требующее от владельца никаких усилий — преимущество, которым он с удовольствием пользовался. Помнится, при близком знакомстве он понравился Андре. А еще больше понравилась его дочь.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии