Privatизерша - Макс Нарышкин Страница 8

Ни слова не говоря, он подошел к ней, взял на руки и, почти обнаженную, в одном лишь халатике чуть ниже бедер и белых носочках, положил на стол.

С него посыпались, отзываясь осенним листопадом, сотни, тысячи хрустящих, дарующих им будущее бумажек…

Первые результаты оказались чем-то похожими на впечатления акушера, который готовился принять девочку, а вышло три мальчика. Знакомый Лещенко Вовик Брынцалов, обманувший одним из первых больное население, которое потом собрался лечить, свой первый заводик прикупил за мешок ваучеров. Известный всему миру питерский судостроительный Балтийский завод был продан за 15 тысяч ваучеров, то есть сто пятьдесят миллионов «деревянных» (тогда это слово уже было в ходу). Гостиница «Минск» ушла за двести тысяч ваучеров. Супергигант автомобильный завод имени Лихачева («ЗИЛ» то есть) чуть дороже — за 800 тысяч фантиков. С самым крупным в России Уральским машиностроительным заводом (он же — Уралмаш) поступили и вовсе как с вокзальной шлюхой: продали новым хозяевам за два миллиона рублей. Казалось бы, для шлюхи с Ярославского это многовато, но тут важен правильный расчет. Эти два «лимона» следовало разделить на 100 тысяч рабочих, к тому времени там трудившихся. Так что все по-честному, никто не переплатил: 20 баксов — это как раз цена одной проститутки на Ярославском.

Спустя три недели после восхитительного секса на ста тысячах ваучеров, подарившего Рите невиданной силы оргазм, она не понимала, почему так получилось, это шелест падающих, совершенно ничего не стоящих бумажек и скрип ножей старухиного стола завел ее пружину до такого максимума, что она едва не потеряла сознание, — Артур оказался в сауне. Он пришел туда не мыться, и не в одиночку, а как человек, умеющий держать язык за зубами, то есть «свой», с президентом, «вицером» и Яковенко. Аркадий Яковенко был одним из тех писателей, членом творческого коллектива, кто написал роман о приватизации вместе с Чубайсом. Вокруг этой книги потом ходило много споров, преимущественно в прокуратуре. Никто не мог понять, как за обычную книжицу в несколько сот листов авторы смогли получить просто-таки сумасшедшие гонорары. Молодая писательница Роулинг еще только ковырялась пальчиком в попе, соображая, как из навязавшегося ее воображению мальчика-филателиста сделать супермена, а Кох, Васильченко, Яковенко и иже с ними уже слюнявили пальцы, чтобы пересчитать полученные за свой бестселлер бабки. Аркаша Яковенко был из той славной когорты коммунистов эпохи возрождения, что суть новых веяний хватали на лету. В сауну он привез одного из своих помощников, ибо разговор о книге предвиделся, а без человека, ее написавшего, никакой дискуссии ни черта бы не вышло. Отпарясь и накатив граммов по двести «Джи энд Би» на брата, коалиция банковских деятелей и госчиновников развалилась и предалась тематике, без которой в мужской компании и в окружении голых женских задниц просто не обойтись: о делах.

— Мы сделали их как слепых котят, — присматриваясь к розливу топлива, говорил Аркаша. — Сунули блюдечко с молоком в угол, а чашку с мясом поставили в другой. Иначе было нельзя, документ бы не прошел. Ельцин подписал свой указ о начале приватизации в тот момент, когда эти долбоебы…

— Кто? — уточнил Лещенко.

— Верховный Совет! — кто… Они все ушли в отпуск. И Боря быстро подмахнул указец. Короче говоря, если в месячный срок указ не опротестовывается со стороны Верховного Совета, то принимает силу закона… Так и вышло. У Бори вообще много чего в последнее время выходит. Ему бы поменьше с мостов сигать и ножницами типа себя закалывать, так вообще цены бы не было… Короче, если бы эта свора недоумков сидела на рабочих местах, план Рыжего хер бы прошел. — Выпив, Аркаша уложил в рот прогибающийся от икры прозрачный ломтик хлеба ресторанной нарезки. — Но эти парни укатили со своими отпрысками и благоверными на курорты, а Филя сделал вид, что не заметил происшедшего.

Речь из Аркашиных уст лилась о Филатове, исполнявшем обязанности председателя ВС — эта кличка в кулуарах Белого дома была известна всем.

— Он тупо сделал вид, не за просто так, конечно, что не заметил ельцинского указа. Понятно, да? Ну, не заметил ельцинского указа! Ха-ха! Вы представляете, каких долбоебов мы на ответственных постах держим? Ха-ха!.. Президент указ подписал, а он не заметил… Короче, эта кодла, вернувшись загорелой и поджарой, узнала о существовании плана приватизации всея Руси только тогда, когда срок опротестования истек, и сговор ЕБНа, Рыжего и Фили был констатирован как факт.

Решив, что мальчики наговорились, девочки приступили к исполнению ритуала. Полезли на колени мальчикам. Соображая, как отвертеться от соития, которое намечалось со всею очевидностью, Артур встал и направился в мужской туалет. По дороге осмотрел место боя. Завернув на краю бассейна одну из блондинок в три погибели, Лещенко тщетно пытался найти в ней так необходимое ему отверстие. Оргия, ничем не отличающаяся для бывшего коммуниста Аркаши, а ныне члена команды председателя правительства и бывшего руководителя комсомола, а ныне — президента банка «Инкомрос», вступила в фазу логического продолжения.

Артур зашел в уборную, прикрыл дверь и прислонился горячей спиной к ледяному мрамору стены. Хотелось обжигающего холодом «Тархуна» из 80-х, еще не отдающего химией и не вызывающего икоты, душа и постели…

Помощник писателя Яковенко первое время смущался, делал вид, что не замечает, как на диване в полуметре от него скачет на вице-президенте красивая девка. Но потом осмелел и стал за этим внимательно наблюдать. Его глаза, украшенные очками в роговой оправе, то поднимались вверх, то опускались вниз, он слушал приятные уху звуки — хлопки человеческих влажных тел и не отрывал взгляда от грудей девки, то взлетавших над ее плечами, то хлопающих «вицера» по лицу. Ему хотелось, но он не был комсомольским вожаком и потому не знал, как войти в проститутку без разговора о Плутархе. Помощь ему была оказана немедленно. Девочка лет восемнадцати на вид взяла его за руку и повела куда-то, он не знал куда. Но идти с ней был готов на край света, и даже за него. Его ни разу в жизни не вела на соитие красивая девушка. Просто так, взяв за руку. В прохладной комнате для переодевания, проще — в раздевалке, она без слов легла на застеленную простыней скамью и раздвинула ноги…

Артур недолго оставался один. Минут двадцать, а именно столько, по его мнению, должен был длиться перерыв в разговоре, ради которого он и прибыл, Артур рассчитывал просидеть в уборной и немного прийти в себя после выпивки. Виски было настоящим. Било в голову и ноги без лишних прелюдий. И держалось в желудке не в пример армянскому коньяку — не просилось наружу и не точило, как наждаком, глотку. Но не прошло и трех минут, как в туалет, мягко ступая, вошла та, которая весь вечер смотрела на него, не отрывая глаз. В нем еще проскочила смешинка — уж не влюбилась ли?

Привычно встав на колени, она уже взялась было за отвороты простыни, как он шагнул назад. Отступил, и тут же поймал ее изумленный взгляд.

— Ты болен? У меня есть презерватив…

— Нет, я здоров. Я очень здоров… — Он чувствовал, что говорит глупость, но ничего умнее на язык не попадало. — Я просто не хочу.

— Правда? — игриво сказала она и сунула руку под простыню. — Что-то незаметно, что ты не хочешь…