Точка бифуркации - Николай Пономарев Страница 8

– Вомбаты, – сказал я вышедшей из зала Янке, – вообще не танцуют. Они жрут и плодятся.

– Как и ты, – бросила она мне, – уже и самочек завёл для этого.

– У каждого человека есть друзья. Это – мои.

– Не бывает дружбы между мальчиками и девочками, – с нажимом произнесла Янка.

Конечно же, бывает. Подумал, что Янка стереотипна, шаблонна, да и завистлива. Ничего объяснять не захотелось. Вряд ли она готова была слушать. Я же для неё ленивый вомбат. Глуповатый увалень, случайно зашедший потанцевать. Пошёл в кафе, купил булочку, сидел, запивал облепиховым соком. За окном по грязному уже снегу ехали машины, шли люди. Вспомнилась Марина. Наверное, её образ в ношеной штормовке и сбитых осенних сапогах хорошо подошёл к настроению. В день, когда не получались самые элементарные наклоны.

Марина в этот день проезжала мимо, я этого не знал. Она только что вернулась из Чукалы, куда ездила на каникулы. Думаю, что каждый из нас в жизни пропустит встречу с сотнями людей, с которыми мог бы интересно проводить время, общаться, смеяться, радоваться. В нашем огромном мире проезжаем мимо, и всё. Или, того хуже, нет ни одного значимого шанса хотя бы проехать мимо. Потому что я здесь, в кафе, а мой потенциальный приятель где-то в тысячах километров, во Владивостоке или Хабаровске. Или недалеко, хотя бы и в Чукале, но тоже ничего обо мне не знает.

Впрочем, мне не на что жаловаться. Пока я сидел в кафе, пришло сообщение от Валерки, который взялся читать Достоевского, и от Мурзи, которая со знакомыми ела на улице мороженое и мечтала о лете. Которого она бы хотела бесконечно много. Ей бы в Африке жить, тем более у неё хорошо с английским, но вряд ли так уж нужны там озеленители.

В общем, даже если бы знал, что Марина – вот она, проезжает мимо, это ровным счётом ничего бы не изменило. Подумаешь, кто-то едет в автобусе, когда тебе предлагают параллельно засесть за Достоевского и обсуждать лучшие моменты или желают бросить приятелей и немедленно накормить мороженым.

Я выбрал третий вариант. Пошёл домой и лёг спать.

Назавтра на тренировке я был прекрасен и умел. Янка довольна. Каникулы, однако же, пролетели.

Ноябрь – месяц непостоянный. Никогда не угадаешь, выпал ли снег сразу на всю зиму. Кажется, что этот точно растает, и ошибаешься – назавтра мороз минус пятнадцать и далее до марта. Или думаешь, что уже всё, зима, ан нет, вместо этого назавтра плюс пять и ты скачешь по залитому водой тротуару от сухого островка к сухому островку. В этот раз потеплело.

Утренний автобус подкатил по асфальту, залитому грязной водяной жижей, брызгая на проезжающие мимо машины и обочину. Машины, тормозившие возле остановки, приводили в движение огромную скопившуюся около неё лужу. Вода накатывала на остановку, отступала, чтобы снова нахлынуть. Такие лужи караулят любой транспорт, но особенно оживают, когда приходит автобус.

Мы, как обычно, поприветствовали друг друга. Марина вместо штормовки надела зимнюю куртку камуфляжной расцветки. Похоже, куртка была перешита из взрослой. Выйдя на своей остановке, Марина забыла папку с бумагами. Папка лежала отдельно – скорее всего, просто не поместилась в рюкзак. Я схватил папку, посигналил водителю, тот остановился, поучив меня жить, но всё же открыл двери. На остановке было пусто. Я, в надежде, что Марина услышит, громко покричал в осеннюю темноту. Тщетно. Из глубины городского квартала доносились лишь звуки капели, со стороны дороги слышался только шум машин. Она не вернулась за злосчастной папкой. Сунув её к учебникам, стал дожидаться маршрутки.

Кстати, эта остановка называется «Газтехкомплект».

Валерка, судя по молчавшему домофону, не дожидаясь меня, ушёл в школу. Мурзя напрасно ела мороженое и вместо школы с высокой температурой ждала визита педиатра. Вжик не стала тормозить о Валерку, кинула ему сумку с учебниками, а сама убежала по делам. Варвара, вместо дешёвого серого костюмчика а-ля деловой стиль, пришла в джинсовом сарафане, да ещё и улыбнулась мне. Историчка, сославшись на открытый урок в их методическом объединении, дала нам самостоятельное задание и ушла. Я сидел и думал о том, что стоило мне нарушить обычный распорядок, как стала происходить ерунда. К тому же меня записали на школьный тур олимпиады по математике. Это как раз обычно, я и на районную, и на городскую ездил. Но и тут на неделю раньше, чем в прошлом году.

Зато вернулся отец. По расписанию. В принципе, в его возвращении нет ничего романтического. Никто не бросается ему на шею и всё такое. Первый день он вообще отсыпается.

– Что-то давно Оксана в гости не приходила, – огорчился он, не найдя знаменитых Мурзиных бутербродов.

Я объяснил, что все каникулы у меня были напряжённые тренировки и нормально собирались мы только один раз, да и то у Валерки. А сегодня Мурзя заболела.

– Везёт Валерке, – заметил отец, – до середины месяца пайком обеспечен.

Пришлось варить суп. Не бросать же родителя голодным. Он сам готовит, когда дома, но, когда прилетает, принципиально ждёт, пока его накормят. Пара куриных запчастей, пара картофелин, морковь и лук, разжаренные на масле. Ещё немного чабреца с крыши дачного ящика под компост.

О папке я вспомнил только поздно вечером, когда сел за домашнюю работу. Синим фломастером на ней было выведено «Смоленицына». Почерк корявый, надпись немного размылась. Повертев её в руках, сунул обратно в рюкзак. Утром верну.

– Может, обменяемся номерами телефонов? – сказал я Марине, когда возвращал папку. – Вдруг ты ещё что-нибудь забудешь?

– У меня нет телефона, – ответила она, пытаясь засунуть папку в рюкзак.

Цветнополье – сборище неустроенных в жизни людей, это известный факт, но такой бедности я не предполагал. Думаю, что и у стоящих в переходах нищих в карманах есть мобильные. Тут всё оказалось гораздо более запущенным.

Видимо, моё лицо настолько вытянулось от удивления, что она добавила:

– Мне не нужно.

Вечером я нашёл в коробке свой первый телефон, кнопочный, мама мне в первом классе купила, чтобы я ей звонил, когда освобождаюсь. Она меня первые два месяца встречала из школы. Потом решила, что я уже вырос и могу ходить самостоятельно. Отныне мы созванивались. Зарядка от него нашлась не сразу, почему-то она лежала в ящике отца. Тот удивился. И зарядке, и тому, что я вдруг вспомнил о старом мобильнике. Тогда я рассказал ему о Марине. Отец ещё раз удивился, что у кого-то нет своего телефона, а мою благотворительность одобрил. Всё равно без толку валяется.

– Мне не нужно, – повторила Марина, когда я попытался отдать ей телефон.

Акт благотворительности не состоялся.

На следующий день я демонстративно сел на переднее сиденье.

И на следующий тоже. Сиди, кукушечка, на своей ветке и кукуй. Но я хотя бы попытался.

Тогда Марина пришла и села рядом.

– Я не хотела тебя обидеть, – сказала она. – Просто мне не нужен телефон.