"А существует ли любовь?" - спрашивают пожарники - Эдвард Радзинский Страница 7

– А это недостойный вопрос…

Телефон по-прежнему звонит.

– Я начинаю рассказ. Итак, живут три подруги: Эрика, Наденька и еще одна… В это время люди вокруг усиленно играют в «генералов». Можете спросить.

– Спросил.

– Тогда объясняю! Считается, что все плоды, которые висят на деревьях… даже если эти деревья за забором… принадлежат матери-земле… и всем людям, естественно… Или: если люди… заходят в кондитерский магазин… и там их охватывает жажда конфет… а человек, если чего желает, никогда себе не откажет… Что делают неимущие «генералы». Они берут два пакетика конфет… и пока движется очередь… желание конфет исчезает и один пакетик тоже… Они подходят к кассе, свободные от желания и лишнего пакетика.

– То есть самое обычное воровство?

– Я рассказываю не образцовую историю, а ужасную.

– Простите.

– Тогда продолжаю. Однажды некая девочка возненавидела одну из нашей троицы из-за мальчика… Мальчик полюбил, скажем, Эрику… И вот та отвергнутая девочка… ох, какие страсти бывают у отвергнутых девочек… заставила другую девочку… назовем ее «Икс»… сделать следующее: эта Икс все рассказала про конфеты. Подлость была в том, что она сама ела эти конфеты в магазине и потому все могла подробно рассказать. Естественно, она нарушила законы игры. Но, согласитесь, в мире все должно идти по законам: детским, взрослым, законам природы, законам праведным и неправедным, но по законам, иначе мир рухнет! Законы надо соблюдать… Ну вот… А дальше…

Она замолчала.

– Дальше…

– Вы догадались. Немного лихорадило, но была абсолютная ясность мысли… Самое страшное было то, что Икс покорно пошла в лес за троицей. Она знала, зачем ее повели. Но пошла, и не от бесстрашия, а от покорности, от рабства… Так же как наябедничала из-за покорности перед той! Итак, четверка вошла в лес и стояла на солнышке… как-то страшно соединенная. Все чувствовали, что они одно… такое, наверное, бывает у религиозных фанатиков! Экстаз! Из этого состояния уже было не выйти… и позже человек понял: покорность жертвы – это и есть одна из причин насилия. Но это потом, а тогда были самые простые мысли: воротничок надо выстирать… нельзя в школу с таким грязным, потом вымыть посуду, книгу в руки… включить музыку и на диван. Только надо быстрее сделать, если пришли. Человек понял, что сойдет с ума. То, что происходило вокруг, воспринималось кусками, и человек ударил ее первым, чтобы не заорать… Сильно ударил… Каково?

– Вы правы… это действительно ужасно.

– Вы могли представить, что я способна на такое?

– Я отвечу потом.

– Хорошо, я рассказала сейчас… Тогда другой вопрос. Зачем я вам все это рассказала? Как вы думаете? Опять вы почему-то смотрите на меня, как на котенка… Послушайте, вы сегодня что-то ни черта не понимаете!

– А вы сегодня что-то…

– А я вообще злая!.. Я иногда со злости могу натворить такое!.. Разве не видно? – и яростно: – Ну, я жду… Теперь ваша очередь!

– Значит так, четыре года назад. Уже четыре года! Да, четыре года назад… С… «человеком» случилось вот что… Ночью он сидел у стены с западавшим языком, обливаясь потом, и когда сознание возвращалось, он думал: совсем недавно я мог спать без боли, мог лежать на траве, мог гулять под солнцем… И все это было мне дано! А вместо этого завидовал, скучал и суетился, суетился, суетился. И вот тогда, в своем полубреду, человек поклялся: если выздоровею уже никогда не забуду – важности жизни! Особенно он настаивал на вечной благодарности молоденькой врачихе, которая возилась с ним. Она казалась ему такой прекрасной! В тяжелые ночные часы… это было обожание. Он представлял, как выйдет из больницы и будет посылать ей цветы в день рождения… Нет, на все праздники! Она давно забудет, кто он! Но он, сохранивший навсегда память о важности жизни, он будет помнить… А потом «человек» вышел… И через неделю он жил… как прежде.

Она торжественно:

– Я рада вашей истории… Мне кажется, если бы вы не почувствовали, зачем я вам рассказала свою, вы не решились бы поверить мне это, да?

Он подошел к ней. Она хрипло: – Ощущение… что все было… Самое нелепое, я помню… чем кончилось.

– Вы…

– Что?

– Звоните.

Она не двигается.

– Звоните, ладно?

И тут Она стремительно выбегает из квартиры, хлопнув дверью. Она взбегает на этаж выше… остановилась и набирает номер.

Звонок в его комнате.

– Да?

– Я хочу задать вопрос: сколько я у вас была? Хорошо, я сама отвечу. Я была у вас двадцать три минуты по часам… Значит, двадцать три минуты по часам и целых три рабочих смены, – засмеялась, Это окончание к моему ужасному рассказу.

– Не понял.

– Это хорошо. И все-таки вы много сегодня поняли. Учтите: была только одна… одна возможность, чтобы все продолжалось… Человек стоял в дверях, умирая от страха. Все висело на волоске. Но вы сказали одну… единственно возможную фразу: «Звоните» – и все стало на свои места.

Гудки в трубке. И вновь звонок телефона.

– Алло!

– Потому что все другие фразы… означали бы, что вы – не вы… и мне снова назад – в пространство! Я благодарна вам за это.

Гудки в трубке.

Наступил вечер. В комнате Матери. В комнату входит Подруга с огурцами в тарелке. Мать и Подруга ложатся на тахту и накладывают огурцы на лица.

– Вообще свинство. Ко мне никто не приходит… чтобы она могла готовиться к экзаменам… А ее каждый день с утра корова языком слизнула.

– Сдаст. А не сдаст – ей семнадцать. Ей все равно хорошо.

– Подожди, рассказывать я огурцы уложу как следует, – закончила укладывать огурцы, – Все! Начинай!

– Значит, пришла. Какой-то болван орет в микрофон счастливым голосом: «Товарищи после тридцати! Наконец мы собрались вместе, желаем вам приятного вечера и веселых встреч!» Сижу. Рядом за столом шесть баб, одна краше другой, возраст соответственно. Думаю, пора сматываться. И тут подходит к столу…

– Врешь!

– Да нет! Красавец, лет сорок с небольшим, элегантный, с легкой сединой. Грустный! Ну, просто капитан!.. Мои бабоньки обмерли, а он… обращается – ко мне!!! Мимо всех!!! «Разрешите вас на танец пригласить». Я быстро лезу через пять пар ног. Пока лезла, увидела лица остальных… получила такое количество отрицательной психоэнергии – хоть в отпуск! Как я доползла до конца стола – не знаю. И говорю ему небрежно: «Ха!» И будто нехотя, с твоей ленцой иду с ним танцевать.

– Ну! Ну?!

– И вот тогда я испытала, что такое быть повелительницей! Что такое быть – тобой! Вот я во сне летала и правила машиной! Абсолютно то же ощущение! Начинает он со мной танцевать… Ну, танцуй…

Они обе складывают огурцы в тарелку. Мать включает магнитофон в ее комнате. Подруга готовится к танцу; кладет руки на талию матери, но в это время стук двери – входит Она.