Красивая ложь - Лиза Ангер Страница 6
Красивая ложь - Лиза Ангер читать онлайн бесплатно
Дядя Макс был алкоголиком, но его добродушная натура не позволяла окружающим делать из этого трагедию. На прошлый Сочельник, после того как он уехал от моих родителей, у которых мы проводили праздничный вечер, он так и не вернулся домой. Оказалось, что Макс останавливался в баре, а спустя несколько часов его черный «мерседес» упал с моста прямо в ледяную воду. Что стало причиной его смерти, неисправность или сознательное решение, не мог сказать никто… Было установлено, что он мог бы успеть нажать на тормоза. Но в ту ночь сильно подморозило. Возможно, что машину повело, а может, дядя Макс заснул за рулем, не успев осознать, что произошло. Нам было легче воспринимать случившееся как несчастный случай. Иной сценарий отозвался бы слишком сильной болью в сердце.
Нас постигла невосполнимая утрата, которую более других ощущал мой отец: он потерял близкого друга. Празднование Рождества для нас теперь было омрачено воспоминаниями о Максе, который погиб в ночь накануне этого дня.
Он завещал часть его денег разделить на три равные части между моими родителями и основанной дядей Максом еще до моего рождения общественной организацией «Максвелл Аллен». Она была призвана помогать жертвам насилия в семье и реализовывала множество благотворительных проектов. Кроме того, значительные суммы дядя Макс оставил мне и моему брату Эйсу. С помощью квалифицированного бухгалтера мне удалось удачно инвестировать деньги, что и дало мне в итоге свободу, возводимую мной на пьедестал. Мой брат, напротив, распорядился бы деньгами иначе: будь его воля, он впрыснул бы их себе в вены. Такая история.
Но я не вспоминала обо всем этом в то утро. Я лишь предвкушала день, который принадлежал мне безраздельно. Я могла делать все, что мне захочется. Я приняла душ, высушила волосы и натянула свои старые фирменные джинсы, ярко-красную толстовку от Томми Хилфиргера, кроссовки «Найк» и бейсболку «Янки». Когда я направлялась к двери, то даже не подумала остановиться и попрощаться с привычным существованием, простым, счастливым и полным комфорта. Не идеальным, конечно, но близким к тому. Смотря с чем сравнивать.
В коридоре я старалась вести себя как можно тише. У меня были все основания подозревать, что моя пожилая соседка Виктория подслушивает у двери. Она словно подкарауливала мой уход, равно как и мой приход. Это заставляло меня двигаться с особой осторожностью. Не то чтобы я не любила Викторию, но она могла задержать меня, и не на долю секунды, а на все десять, а то и двадцать минут. Ее одиночество находило отклик сочувствия в моей душе, и я не могла отказать ей хотя бы в видимости общения. Но в это утро я не проявила должной расторопности и осторожности. Как только я заперла свою дверь, я услышала, как открывается дверь в ее квартиру.
— Прошу прощения, — прошептала она. — Здесь кто-нибудь есть?
— Привет, Виктория. Доброе утро, — ответила я ей, направляясь к лестнице.
Она была худой, почти прозрачной. Ее неизменное домашнее платье с цветочным рисунком висело на ней, как на вешалке. Волосы ее казались серым париком, а кожа на лице была изборождена морщинами и похожа на расплавленный воск. Каждый раз, встречаясь со мной, Виктория не без гордости повторяла, что у нее сохранились зубы. Но, к сожалению, речь шла только о шести или семи зубах. Она говорила только шепотом, как будто боялась, что другие точно так же, как и она, подслушивают у двери. Я симпатизировала Виктории, несмотря на то что наш разговор каждый раз повторялся почти слово в слово и она никак не могла запомнить мое имя. Она постоянно рассказывала мне о своих трех братьях, офицерах полиции, которые умерли. Она все время повторяла, что ей не хотелось бы оставаться в этой квартире, потому что она напоминала ей о матери, с которой Виктория жила, пока та не скончалась. Однако она никак не могла решиться на переезд.
— О, если бы только мои братья были живы… — так она начала разговор этим утром. Ее голос звучал прерывисто. — Они были офицерами полиции, знаете ли.
— Наверное, они отличались храбростью, — ответила я, с тоской глядя на лестницу.
Все же я подошла к соседской двери. Виктории неизменно нравился мой отклик на ее слова.
— Да, — произнесла она, широко улыбаясь. — Они были очень храбрыми.
Сквозь приоткрытую на несколько дюймов дверь я видела лишь неясную тень, облаченную в платье в лиловых цветах и ортопедические ботинки.
Виктория жила в застывшем мире антикварной мебели и задернутых занавесок. Все в ее квартире казалось изношенным от времени, покрытым пылью и невероятно тяжелым, словно пригвожденным к полу. Наверное, там не было ни одного предмета, который бы не отметил уже свой полувековой юбилей: дубовые шкафчики и бюро, уставленные пожелтевшими фотографиями, стулья с позолоченными подлокотниками, зеркала в массивных рамах — все дышало древностью. Я входила к ней только когда отправлялась за покупками или для того, чтобы сменить лампочку. Каждый раз, покидая ее жилище, я ощущала, как грусть и одиночество, словно шлейф, тянутся за мной. В ее квартире стоял затхлый запах, который у меня ассоциировался с разложением. Так и должно пахнуть в доме, в котором жизнь остановилась, замерла на месте.
Я часто размышляла над тем, что могло привести Викторию к ее теперешнему состоянию. Какие решения она приняла, чтобы по прошествии многих лет оказаться в полном одиночестве? Может, когда-то у нее, как и у меня сейчас, был в жизни человек, который ее любил, но она его отвергла, как и я, без видимой причины. Возможно, это решение стало ее первым жизненным выбором.
У нее была племянница на Лонг-Айленд, изредка наведывавшаяся к ней (редкие волосы, красное шерстяное пальто, туфли без каблуков). Трижды в неделю появлялся работник из социальной службы, который убирал в квартире (каждый раз присылали нового человека, но всех их отличала недюжинная активность). Пару раз я видела, как возле нашего дома останавливалась машина «Доставка блюд на дом». Я прожила в этом доме десять лет, но ни разу не видела, чтобы Виктория выходила из квартиры. У меня было такое впечатление, что она не может покинуть свое жилище. Мне казалось, что стоит Виктории выйти за дверь, как она рассыплется на глазах у изумленных соседей и превратится в пыль.
— Конечно, если бы они были живы, то не стали бы терпеть того, что творится наверху. Такой шум… — в ее голосе прозвучали возмущение и отчаяние.
Я слышала, как парень с этажа над нами весь вечер таскал мебель, но не придала этому значения.
— Но, Виктория, он ведь вселяется. Скоро в его квартире будет тихо.
— Ты знаешь, что у меня сохранились зубы?
— Это хорошая новость, — с улыбкой ответила я.
— Ты такая милая девушка, — сказала она. — Как тебя зовут?
— Ридли. Я живу рядом. Если что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне.
— Какое странное имя для симпатичной девушки, — произнесла Виктория, втягивая щеки.
Я лишь помахала ей на прощание рукой и направилась к ступенькам.
Серая каменная лестница и такие же серые стены, красные перила, черно-белые плиты пола — это был привычный путь вниз. На втором этаже лампочка вдруг погасла, а потом включилась снова. Вся проводка в доме была в аварийном состоянии, но хозяйка дома Роза, похоже, не собиралась принимать какие-то решительные меры.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии