Сажайте, и вырастет - Андрей Рубанов Страница 6

Хотелось положить всю планету перед собой, словно горячий кровавый бифштекс, разьять и сожрать.

Запить вином.

Кто не был в двадцать лет мегаломаньяком, хотя бы чуть-чуть,– тот в тридцать никем не станет.

А дальше мы не загадывали.

Гоп-команда полудиких провинциалов, мы почти покорили столицу – с разгона поступили в лучший университет. Ясно, что дальше будет так же. Вверх и только вверх! Карабкаться, не сомневаться, не останавливаться. Не лениться, не спать, не тормозить...

Ни Андрей, ни Михаил – несмотря на дипломы, тренированные интеллекты и тела – понятия не имели о том, что и как делать. Но однажды Михаил придумал.

Позвав в напарники Андрея, он стал покупать и продавать деньги.

Три года упорной работы ушло на то, чтобы наладить бизнес и приобрести опыт.

Вот что-то стало получаться. Вот грянула первая прибыль. Вот все увеличилось. Вот сменился круг общения, выросли запросы; вот дорогие наручные хронометры украсили запястья; вот прибыли стали сверхприбылями, и лучшие туалетные воды оросили острые кадыки; и показалось – ВСЕ ВОЗМОЖНО; и отошло на задний план все, кроме денег, – свободное время, жены и дети, друзья, отдых, здоровье, интересы, хобби, а деньги в ответ благодарно приумножались, росли, разбухали – оставалось лишь неотлучно находиться рядом, чтобы проверять и контролировать...

Теперь налаженный бизнес мог рухнуть, пойти прахом. Что еще оставалось делать Михаилу и Андрею? Только мрачно шутить.

3

...Второй человек, находившийся в комнате для допросов, с расстояния в четыре шага выглядел, как начинающий пенсионер. Его одежда состояла из тяжелой клетчатой рубахи и брюк – сильно потертых, но вполне чистых и тщательно выглаженных. Лоб пересекали глубокие продольные морщины. На носу прочно сидели массивные, в черной оправе, очки с большими диоптриями.

Однако, подойдя ближе, я увидел, что морщинистому очкарику от силы лет сорок, а преждевременное увядание кожи лица вызвано, очевидно, сидячим образом жизни.

На столе перед «клетчатым» незнакомцем располагался переносной компьютер, рядом – портативный принтер со вставленным уже в него листом бумаги. Меж двумя механизмами невинно покоилась тощенькая папочка-скоросшиватель, светло-серая, слегка захватанная по краям пальцами.

Четыре жирные черные буквы на картоне образовывали короткую зловещую комбинацию:

ДЕЛО

Далее следовал номер из многих цифр. Я полез в карман, извлек платок и вытер обильно выступивший на лбу пот.

– О! Привет! – дружелюбно, ровным голосом произнес преждевременно увядший, нацеливая на меня свои стекла. – Ты, я так понимаю, Андрей, да?

Я осторожно кивнул.

– А я – следователь Генеральной, это самое, прокуратуры. Твой.

– Мой? – переспросил я.

– Да, твой. Меня зовут Степан Михайлович. Фамилия – Хватов. Я буду с тобой работать.

Хватов, с горечью сказал я себе. Отлично. Вот это да. Значит, Хватов. У тебя были свой водитель и свой массажист, а теперь есть и свой следователь. И зовут его – Хватов.

Кого же хватал твой далекий предок, уважаемый Хватов? Не иначе таких, как я.

– А с ним не надо работать,– как бы небрежно, но решительно высказался адвокат, ободряюще мне подмигнув. – Его нужно допросить и отпустить! Вот и все! Давайте начнем, чтобы человек не терял время! У него – бизнес! Много дел! Он и так упустил из-за вас почти полдня!

– Не возражаю,– мгновенно ответил очкарик и сделал в мою сторону приглашающий жест. – Присаживайся...

Он указал на табурет, мертво укрепленный возле стола, и я сел. Боком.

Всякий банкир знает, что на допросе приходится сидеть в профиль к начальнику. Это – психологический прием. Клиента усаживают боком, ему неудобно, он вынужден двигаться, скручивать корпус, ему труднее сосредоточиться и, соответственно, обмануть следствие.

А я – сидя в бедно обставленной, но с высоким потолком комнате, за коричневым, во многих местах поцарапанным столом, ерзая своим тощим, однако твердым задом по вделанному в пол табурету, перед следователем Генеральной прокуратуры, в кабинете для допросов Лефортовского изолятора – я задумал соврать.

– Жарко в вашей Москве,– неожиданно пожаловался следователь. – И шумно. Очень...

– Москва не моя,– заявил я резко. – У меня и регистрации нет...

– А вы,– Хватов обратил стекла в сторону адвоката,– тоже не местный?

Рыжий лоер с достоинством пожал плечами.

– Почему же? Коренной. В третьем поколении.

– Как же ты, это самое, живешь здесь без прописки? – удивился Клетчатый, снова переводя на меня окуляры. – У тебя что, не проверяли документы?

– Много раз,– мирно ответил я. – Но я даю денег, и меня отпускают. Я не жадный. Всегда плачу по таксе. А москвичей, как и вы, не люблю... Откуда будете, Степан Михайлович?

– Из Рязани.

– Вот это да! – воскликнул я. – Из Рязани! Да мы – почти земляки!

Следователь недоверчиво прищурился.

– Земляки?

– Практически да. Серебряно-Прудский район,– отрекомендовался я. – Самый юг Московской области. Раньше входил в состав Рязанской области. Там я вырос...

Сообщив морщинистому человеку, что мы оба с ним происходим из одной социальной группы – провинциалов,– я рассчитывал на его симпатию и, видимо, не ошибся. Теперь не только генерал Зуев, но и следователь ясно понял, что за свою свободу я готов платить. По таксе. Одержав первую маленькую победу, я закурил.

– Начальство сказало,– Хватов аккуратно двинул в мою сторону картонную пепельницу, в точности такую же, какие я видел в соседнем кабинете,– что ты готов, это самое, дать показания...

– Совершенно верно,– поспешно ответил я, стряхивая пепел облегченной ментоловой сигаретки. – Правдивые и исчерпывающие! Даю показания – и сразу же покидаю ваше жуткое заведение.

– Это тебе генерал пообещал? – осторожно спросил Клетчатый.

– Лично!

Следователь задумался. Открыл ДЕЛО, заглянул, перелистал несколько страниц, постучал пальцами по кнопкам клавиатуры и вздохнул.

– Ясно. Что же, начнем. От твоих, это самое, показаний зависит многое... Ты ведь у нас, это самое, подозреваемый. Будешь крутить и врать – мы тебя посадим в камеру...

– Одну минуточку! – вскочив со стула, рванулся в бой Рыжий. – В какую такую камеру? Это психологическое давление! Угроза! Мой клиент – честный человек! Он платит налоги! Он создает рабочие места! Он банкир! А банки – кровеносная система экономики! После допроса он пойдет домой в любом случае!

Хватов улыбнулся.

– А если он, это самое, чистосердечно сознается?

– В чем?!! – одновременно выкрикнули я и адвокат.